Никогда ещё в истории Керданы ни одному магу не удавалось взять столько маны разом. Однако расчеты, похоже, были правильными, энергия исправно конденсировалась на астральном знаке. Мана, тёмная энергия астрала, напитывала душу Витольда и никаких неприятностей пока не доставляла. Совершенно некстати волшебнику пришла в голову мысль, что попробуй любой другой маг без приготовления и его собственного изобретения, руны Тайо, взять даже сотую часть этой энергии — гореть ему всего несколько мгновений. Усилием воли Витольд отогнал пришедшие не к месту размышления.
Пока всё шло как по маслу. Витольд мысленно потянулся через астрал к знаку, сближение своих конгруэнтностей астральной проекции со знаком, давало непередаваемое по своей остроте и тонкости чувство беснующегося, но безопасного океана энергии. По мере наполнения руны маной он явственно ощущал сопротивление знака своим действиям, чем дальше, тем сильнее, от напряжения начало ломить в висках, потом всё тело вообще превратилось в сплошной ком боли. Маг сконцентрировался и, превозмогая сопротивление и боль, с силой выдернул себя из тела в астрал, знак запылал в сознании, мгновенная темнота окутала мастера. Ещё усилие, теперь уже последнее, и Витольд почувствовал себя снова в теле. Он медленно открыл глаза.
Сотни лет Витольд думал об этом миге — открыть глаза в другом Мире, в другой Вселенной. Как это будет? Мастер был реалистом, и собственную жизнь ценил очень высоко, а потому свои действия сразу после трансгрессии он себе не просто чётко представлял, а уже давным–давно распланировал с особой тщательностью. В первое мгновение он должен сотворить себе защиту, потом слить остаток энергии в матрицу Грааля и, наконец, заклятие «Суперлингво» для того, чтобы понимать языки этого мира, и только после этих совершенно обязательных действий можно будет открыть глаза. Десятилетия подготовки к обряду не прошли даром — первые три дела у него отняли бы всего несколько мгновений, заклятия были уже давно подготовлены, напитаны энергией, упакованы и лишь небольшое усилие мага спустили бы взведенный курок. Тем более что при трансгрессии по расчетам должно было выделиться очень много энергии. И всё же мастер первым делом открыл глаза и огляделся — мальчишеская выходка, но он не смог побороть любопытство.
Маг увидел более чем обыденную картину — нечто похожее на лекцию, всё тихо и мирно, какой–то мастер рассказывает что–то студентам. Это было очень кстати: никто на студентов обычно не нападает, разве что если мастер на кафедре окажется сильным магом и почувствует неладное с одним из учеников. Впрочем, это скоро не будет иметь большого значения, не пройдёт и мгновения, как Витольд будет вооружён и защищён. Энергия перехода действительно оказалась весьма значительной и с немалой скоростью переполняла его. Ждать более становилось опасно, мастер уже не мог больше сдерживать ману в такой огромной концентрации.
Не медля более ни мгновения, Витольд призвал заготовленную матрицу своего композитного заклинания. Ему потребовался всего миг для её активации, но вместо привычного ощущения покалывания и электризации архимаг ощутил волну боли… Боль была всеобъемлющая и невыносимая, даже де Торо с его безжалостными наказаниями никогда ещё не окунал Витольда в такую пучину страданий. Столь сильная и ошеломляющая боль просто не давала никакого шанса немедленно разобраться в причинах и удалить источник проблемы. Витольд автоматически попытался просто–напросто блокировать боль, призывая защитную сферу Абрхольда — своё излюбленное заклинание, которое так его выручало во времена ученичества от постоянных наказаний наставника. Однако, годами отшлифованное и применяемое совершенно автоматически заклинание вдруг дало сбой: от него боль вместо того чтобы утихнуть, значительно усилилась, причём настолько быстро и так сильно, что архимаг на мгновение потерял всякий контроль над своим телом. Казалось, что ещё чуть–чуть, и он погибнет от боли. Не в силах больше терпеть мастер издал жуткий вопль и потерял сознание.
Глава 5. Земля. Переполох
Майор Коломенский, мучимый утренним похмельем, с трудом ворочал языком, пытаясь этим идиотам из своей роты объяснить, что делать при отравлении фосгеном. Вояка был немного грузноватым, но крепко сбитым кадровым военным. Его пристрастие к спиртному и полное отсутствие честолюбия абсолютно не давало надежды на какой–либо карьерный рост. Впрочем, его вполне устраивала должность заместителя командира полка по химической защите: место непыльное, и никакими другими обязанностями кроме как занятий с солдатами, да периодической проверки противогазов не отягощённая, что давало массу времени для различного вида удовольствий. Кроме того, к должности придавался ещё и «спиртпаёк», который майор усиленно использовал по вполне предсказуемому назначению.
С утра его голова болела жутко, в горле пересохло, всё–таки прав был вчера замполит, предостерегая от потребления последней «пол–литры», такая желанная тогда, она действительно оказалась лишней. Солдаты, разморенные жарой, всё более откровенно зевали и, уже становилось совершенно очевидным, что мало кто из них действительно слушал майора.
— Предположим, — бубнил майор, повернувшись к доске, — возьмём «А» самолётов противника, несущих оружие массового поражения в форме иприта… — лектор призадумался. А думать было очень трудно, можно сказать, даже невозможно. И всё же майор продолжил, — нет, «А» самолётов мало, давайте возьмём лучше «Б» самолётов противника.
Мелок, которым майор чертил самолётик, выпал из руки, и как ему показалось, с жутким грохотом звякнул о макет снаряда. Из–за мучительной головной боли, отдававшейся на каждый громкий звук, майор Коломенский потерял нить рассуждений, но, увидев уже почти заснувшего солдата, его мыслительный процесс возобновил работу с новой силой. Не повышая голос ни на децибел, майор поинтересовался:
— А вот вы, рядовой?
— Рядовой Бокий, товарищ майор! — браво отрапортовал дородный детина. Вояка поморщился от громкого звука. Саша Бокий отличался исключительным интеллектом, спрашивать о чём–то его обычно было бесполезно, зато он показывал чудеса выносливости в беге со всевозможными препятствиями.
— Какие вы знаете виды боевых отравляющих веществ?
— Отечественные и импортные, товарищ майор!
Майор озверел. Превозмогая тупые удары крови он смог выдавить:
— Ты такую будешь своей матери пороть! У вас в головах столько говна, что даже у меня в голове не умещается! Вот ты! — майор ткнул на Васиного соседа, — скажи, если рацию залило ипритом, можно работать?
— Рядовой Козловский! Нет, товарищ майор!
— Прислали на мою голову дебилов! Почему же это нельзя? Если приказ будет, то конечно можно — возьми на складе новую рацию и работай… сейчас вы у меня все пойдёте окопы рыть в учебно–оборонительных целях, а точнее — вокруг полигона, чтоб неповадно было!
Как раз в этот момент рядовой Владимирский вздрогнул и издал какой–то совершенно просто потусторонний вопль. Такой вопль можно услышать или в кошмарном сне или в каком–то голливудском триллере, в жизни он никак не мог возникнуть, во всяком случае, до этого момента все сидящие в комнате так полагали. Василий скатился под стул и, продолжая вопить, метался по полу. Его рука случайно схватила ножку стула… треск разламываемой мебели даже не был слышен на фоне вопля, зато хорошо виден сам стул, в мгновение ока просто растерзанный рядовым. Так же внезапно, как и возник, вопль прекратился: рядовой потерял сознание.
