Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
– Я тебя услышал, ведьма. Реанимобиль уже в пути, так что поторопись с документами.
Убедившись, что этот гад вышел, прямо на ходу доставая из кармана мобильник, я едва сдержалась, чтобы не грохнуть со злости дверью. Нет, это надо… умудриться всего парой фраз так меня оскорбить! Я ему что, прислуга? Рабыня? Явился сюда, понимаешь, без приглашения, наследил, нахамил дежурной сестре да еще распоряжается, как у себя дома!
«Еще посмотрим, кто кого», – хмуро подумала я, когда лис принялся мерить шагами коридор, с кем-то разговаривая по телефону. Выглядел он при этом недовольным. В какой-то момент его лицо стало жестким, хищным, словно его что-то не устроило. А затем он снял с себя дорогое пальто, бросил на стоящий у стены стул и совсем не по-доброму оскалился.
Я аккуратно закрыла дверь и, недолго думая, отправилась в палату реанимации.
– Алиса-а… Алисочка, солнышко, ты меня слышишь? – позвала, оказавшись возле постели лисички.
Девочка приоткрыла заплывший глаз и посмотрела на меня с немым вопросом.
– Там твой отец пришел, – с виноватой улыбкой сообщила я. – Хочет тебя забрать. Ты как… готова отправиться к другому доктору?
У девчонки неожиданно глаз распахнулся полностью, несмотря на отек, а монитор, на котором отражались давление и пульс, встревоженно пискнул. Сто двадцать. Мгновенно. Лисичка дернулась, из ее разбитого рта вырвался сдавленный хрип, загипсованные почти до самых кончиков пальцы на правой руке задрожали и скрючились, словно девчонка вдруг испугалась.
– Не-е-ет… – прошептала она, умоляюще уставившись на меня единственным уцелевшим глазом, из которого вытекла горькая слезинка. – Пожалуйста… не… пускай… те…
Та-а-к.
Мой счет к лису мгновенно вырос на несколько пунктов.
Не знаю, что за отношения в этой семье и почему Алиса так боится отца, но вот теперь я ему девочку точно не отдам, пока мне не принесут постановление суда.
– Все хорошо, солнышко. Никуда ты от нас не уедешь, – пообещала я, погладив израненную щеку. Вторая была от подбородка до лба покрыла прозрачным фиксирующим составом, не дающим особо шевелить челюстью. Такой же состав был и на груди, на левой руке и на обеих ногах лисички. Но дня через два, если все сложится удачно, его можно будет постепенно снимать. А еще через неделю девочка сможет высказать свои претензии вслух. И объяснить, почему она так не хочет видеть отца.
Через пятнадцать минут я снова вышла из оперблока и, застав господина Лисовского сидящим на стульчике для посетителей – кстати, гость уже был без верхней одежды и в бахилах, как положено, – всучила ему стопку бумаг.
– Что это? – с подозрением осведомился оборотень.
– Бумаги, которые вы должны подписать, чтобы иметь возможность забрать отсюда дочь.
Лис молча сгреб документы и углубился в изучение. Но заметив, что я не ухожу, пренебрежительно осведомился:
– Что-то еще?
– Нет, – холодно улыбнулась я. – Просто жду. На случай, если у вас возникнут вопросы.
Господин Лисовский недоверчиво вскинул голову, правильно расценил выражение моего лица и, заподозрив подвох, принялся быстро просматривать бумаги. Делал он это привычно, с видом человека, чье время стоит очень дорого. Буквально пробегался взглядом по строчкам договора, мгновенно вычленял самое важное и, так же быстро проанализировав информацию, принимал решения.
Правда, дойдя до списка повреждений, он явственно напрягся.
– Все настолько плохо?
– Да. Иначе я бы не настаивала на соблюдении формальностей.
– Насколько велика вероятность того, что во время перевозки Алисе станет хуже?
– Процентов девяносто, – не стала скрывать я. – На данный момент она нетранспортабельна вообще. Костные мозоли даже не начали образовываться, поэтому всего одна встряска, и осколки придется соединять заново.
У лиса на лице проступило жесткое выражение.
– Я все равно заберу ее в другую клинику. Там ее ждут лучшие специалисты.
А мы, значит, так себе больничка?!
– Это ваше право, – бесстрастно отозвалась я. – Вы закончили?
Оборотень просмотрел документы до конца, поставил подпись, поднялся. Но прежде чем он протянул бумаги, за окном пару раз мяукнула сирена «Скорой».
– Машина прибыла, – ровно сообщил господин Лисовский, подчеркнуто глядя куда-то мимо.
Быстро!
Я невозмутимо кивнула. Забрала у него договор, а затем всучила ксерокопию еще одной бумаги.
Лис подозрительно прищурился, но задавать глупых вопросов не стал – просто прочитал. Там и читать-то было всего несколько торопливо отпечатанных в ворде строчек. Но, пробежав их глазами и особенно увидев внизу корявую подпись, мужчина замер. Перечитал бумагу повторно. Затем вскинул на меня неверящий взгляд и коротко выдохнул:
– Что?!
– Ваша дочь только что в письменной, не дающей повода для двойной трактовки форме отказалась и от свидания с вами, и от перевода в другую клинику. Ее полностью устраивает качество медицинского обслуживания в нашем лечебном учреждении. И поскольку даже по людским меркам Алиса считается совершеннолетней, то у меня нет оснований не прислушиваться к ее желаниям. Как и у вас, кстати. У вас еще остались ко мне вопросы?
Взглядом Лисовского можно было убивать.
– Прекрасно, – невозмутимо кивнула я и развернулась, чтобы пройти мимо. – Когда Алиса изъявит желание с вами поговорить, мы вам позвоним.
Обойдя бешено раздувающего ноздри оборотня, я направилась к лестнице – на третьем этаже у меня был свой кабинет. Но на полпути меня догнал тихий, откровенно ненавидящий голос:
– Я не хочу, чтобы моя дочь в чем-либо нуждалась. Что вам нужно? Деньги, лекарства, свежее мясо?
Я ненадолго обернулась.
– Деньгами нас обеспечивают спонсоры. Лекарств в клинике хватает, как и хороших специалистов. Что же касается мяса… у вашей дочери врожденная непереносимость сырого белка, господин Лисовский. Разве вам, как отцу, не положено об этом знать?
На холеном лице лиса проступило растерянное выражение, и это еще раз убедило меня в правильности принятого решения.
Отец, который не знает, чем именно болеет его ребенок, вряд ли достоин того, чтобы нарушать ради него негласные правила клиники. Алиса своей рукой подписала отказ от перевода. Она знала, что именно там написано: я дала ей возможность прочитать. Она плакала, но категорически отказалась увидеться с отцом. Она боялась этого человека! И я, как врач, сделаю все, чтобы эта девочка как можно дольше с ним не встречалась.
* * *
Когда я выбралась на улицу, там шел снег. Пушистый, мягкий, за прошедшие сутки он успел намести такие сугробы, что, если бы не шваркающий лопатой дворник, к машине мне пришлось бы брести по колено в снегу.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
