Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Младший лейтенант Пашка Чумаков – ну, этот балагур, молодой, палец в рот не клади. Сообразительный паренек, сам из Одессы, в войну служил в морской контрразведке…
Егор Гундарь – сам из Белоруссии, прибыл в наш город год назад, особистом служил на 1-м Украинском, тоже демобилизованный. Мрачноватый, но толковый…
Стас Вишневский – тоже молодой, весь из себя такой красавчик, бабы пачками под ноги падают. С Карельского фронта он, участвовал в прорыве блокады, сам из Ленинграда, там у него вся родня похоронена… Кто там еще?
Куртымов с Петровым. Оба старшие сержанты, Коля Петров – с Донбасса, Ленька Куртымов – с Вологды… Да нормальные ребята, – вынес заключение майор. – Пулям не кланяются, да и головой поварить не дураки. Это ты сам в их подноготную вникай, Макарович, – Черепанов ненавязчиво перешел на «ты». – У всех отдельное жилье в городе, в зоне пешей, так сказать, доступности от отделения, чтобы нарочный, если что, мог быстро оповестить. Гундарь жил в общежитии, но съехал на квартиру. Семейных только двое – Дьяченко и Куртымов. У первого – жена, у второго – еще и дочь восьми годков – не его, а приемная, он себе жену с уже готовым приплодом в деревне под Псковом подобрал, когда леса прочесывали…
Ладно, Макарыч, иди, разбирайся со своей армией, а у меня, извиняй покорно, своих дел куча. Агнесса Львовна тебя проводит. Нет, подожди. Пусть она тебе продуктовые карточки закажет, на довольствие в столовой поставит. Кормят у нас, конечно, не разносолами, но терпимо. Временную прописку надо сделать не позднее, чем через неделю… А потом, если что, и постоянную? – Майор подмигнул. – Теперь с жильем. Ты вообще откуда?
– Из Уварова, – улыбнулся Алексей.
– Это как? – опешил начальник милиции.
– Очень просто, Виктор Андреевич, местный я. Оттого и выбор в Москве на меня пал. Жил на Базарной в 60-м доме, здесь школу окончил. В 30-м году, после школы, отправился в армию, отслужил три года в Заполярье, демобилизовался в звании старшины. Потом три года в техническом институте. Бросил, не понравилось. Школа милиции в подмосковном Зеленограде, потом ускоренные курсы в школе НКГБ – как лицо с незаконченным высшим образованием, недолгая карьера следователя, Особый отдел. Перед войной перевели на оперативную работу, в войну служил в полковой разведке, потом опять перевод в милицию… Так всю жизнь и кочую, дома почти не был. Так, редкими наездами. Отец был инженером на цементном заводе, погиб в июле 41-го, когда с завода вывозили оборудование и в цехе случился пожар. Мама через год умерла в эвакуации на Урале – острый бронхит с летальным исходом. Меня после войны – опять в столицу. С женой развелся – да толком и не пожил с ней…
– Во как тебя закрутило, Макарыч, – сочувственно покачал головой Черепанов. – А чего мы мудрим? Я выясню, кто обитает в твоей халупе. Имеет ли он на это законное право…
– Сам выясню, – улыбнулся Алексей. – Походил вокруг дома, нет ощущения, что в квартире кто-то живет. Ладно, разберусь и сообщу.
Секретарша Агнесса Львовна, в меру упитанная дама неопределенного возраста, активно применяющая бигуди для придания женственности, отвела Алексея на третий этаж. Там был широкий коридор, несколько закрытых помещений и одна распахнутая дверь. Секретарша смерила Черкасова оценивающим взглядом, постучала в дверной косяк:
– Разрешите, Петр Антонович?
– Издеваетесь, Агнесса Львовна? – проворчали из глубины оперативного отдела. Женщина улыбнулась и вошла внутрь. Алексей – за ней.
Помещение – просто неприлично просторное. Письменные столы (Черкасов насчитал их девять) приставлены к стенам, завалены бумагами и другим хламом. Посреди комнаты – пустое пространство – можно водить кадриль и прочие хороводы. Еще одна карта на стене – близняшка той, что висела у Черепанова, и тоже с надписями, вплоть до нецензурных. Голые окна, газеты на подоконниках. Дверь в стене справа.
Слева, под картой, сидел немолодой мужчина в очках и что-то писал. Угол стола занимала печатная машинка, но он предпочитал заниматься рукописью. На спинку стула был наброшен пиджак. На мужчине была светлая рубашка и франтоватая жилетка. Он мельком глянул на вошедших и снова опустил глаза.
– Это Конышев Петр Антонович, – представила сидящего секретарша. – Прошу любить и жаловать, Алексей Макарович. Остальные, очевидно, в поле – сеют, пашут… Всего хорошего, Алексей Макарович. К вечеру подойдите, я выдам вам карточки. – Женщина хищно улыбнулась, одарила Черкасова выразительным взглядом и удалилась степенной походкой.
– Ну, и как она вам? – Мужчина оторвался от писанины, снял очки, поморгал и потянулся к пачке папирос. Ему было не меньше пятидесяти, дряблая кожа на лице и морщины на лбу старили его еще больше. Без очков он выглядел совсем несолидно.
– Кто? – спросил Алексей.
– Агнесса Львовна. – Мужчина прикурил и выпустил в потолок струю дыма.
– Вполне, – пожал плечами Алексей и покосился на дверь. Не исключалось, что Агнесса Львовна никуда не ушла, а стояла в коридоре и все слышала. Но проверять не хотелось – людям надо доверять.
– Вот и я так считаю, – хмыкнул сотрудник уголовного розыска. – Не персик уже, но пока еще и не курага… – Последние слова он произнес с исключительной задумчивостью. Потом встал и протянул узкую ладонь: – Старший лейтенант Конышев Петр Антонович. Временно замещаю отсутствующего начальника уголовного отдела.
– Черкасов Алексей Макарович, – представился Алексей. – Тот самый начальник.
– Вот, значит, вас и замещаю, – усмехнулся Конышев. – Эх, не задалась начальственная карьера… Я допишу рапорт, Алексей Макарович, не возражаете? Осталось немного.
– Да, конечно, работайте. – Алексей пожал плечами, еще раз осмотрелся. Дошел до двери в смежное помещение, заглянул туда.
В кабинете покойного Вестового было совсем неуютно. Колченогий шкаф, письменный стол, стоптанные резиновые сапоги в углу. И атмосфера неприятная – душно, что ли. Он вернулся в соседний зал, стал бродить, разглядывая рабочие столы. Подошел к окну, уставился на Советскую улицу за тополиной листвой. Шторы, в принципе, и не нужны. Из стены под потолком торчали голые гардины. Очевидно, шторы когда-то были, но рачительные немцы увезли их с собой. А для советского человека это явное излишество.
– Шелковые шторы и стулья барокко еще не подвезли, – подал голос Конышев. Он ухитрялся одним глазом следить за Черкасовым, а другим контролировать писанину. При этом курил «без рук», усиленно жуя кончик мундштука. Пепел падал на стол, он смахивал его на пол ребром ладони.
– Но обещают подвезти? – поддержал шутку Алексей.
– Нет, обещают догнать и еще пообещать, – усмехнулся Конышев. – Здесь ничего не меняется, Алексей Макарович. Денег нет у страны на всякие вздорные мелочи, вроде бытовых удобств.
Что правда, то правда. В Советском Союзе ждали новой войны – с агрессивными акулами западного империализма. Экономика оставалась милитаризованной. Промышленность народного потребления фактически отсутствовала – и вся страна существовала в примитивных бытовых условиях.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
