Он прошел сквозь комнату и встал рядом, нависая над ней. Даже с закрытыми глазами пленница ощущала его давящее присутствие.
— Как ты?
Вопрос заставил демоницу истерически расхохотаться.
— Отлично! Просто превосходно, — она открыла глаза и упрямо вздернула голову. — Ты насиловал меня всю ночь, а теперь пришел поинтересоваться, как я себя чувствую? Это так мило!
— Ты отказалась от еды.
— Я не голодна, — веселье ушло так же внезапно, как и приходило, вместо него навалилась усталость. — Зачем ты пришел? Ты же получил все, чего желал. Унизил меня, поставил на место. Я никогда не забуду эту ночь. Что ещё тебе от меня надо?!
Должно быть, игра света и тени, но на мгновение ей показалось, что лицо мучителя исказила гримаса боли и тоски.
Показалось. В следующее мгновение, Андрос жестко ухмыльнулся.
— Тебе понравилось, не ври. Ты визжала и умоляла не останавливаться.
Он оперся коленом на кровать, навис сверху. Правая рука по-хозяйски легла на грудь, захватывая сосок жесткими пальцами сквозь ткань платья.
Наама вздрогнула.
— Не надо, — пробормотала она. — Пожалуйста, Андрос… — голос задрожал. Правильно ли она делает, унижаясь? Есть ли шанс, что он прислушается к просьбе?
— Для тебя — Хозяин, — поправил он. Пальцы сжимали, пощипывали и выкручивали сосок, рождая в теле боль пополам с возбуждением. — И я не получил все, чего желал. Хочу еще.
— Нет! — в душе снова загорелась ярость. Она попыталась отпихнуть его, но это было все равно, что отталкивать стену.
— Если будешь дергаться, мне придется снова применить экстазон.
Это предупреждение, заставило ее вздрогнуть и замереть.
— Так-то лучше.
Он потянул Нааму на себя, заставляя встать. Опустился в кресло и усадил к себе на колени. Холеные сильные пальцы пробежались по крючкам корсажа, высвобождая грудь, болезненно и сладостно сжали соски.
— Вот так — хорошо, — выдохнул он ей на ухо. Зарылся лицом в волосы, вдохнул ее запах. — Ты должна быть доступной для меня всегда, На-а-ама.
— Чтоб тебе холерой заболеть, — пожелала она, еле удерживаясь, что бы не разрыдаться.
Глава 4
Переносить заключение в роскоши оказалось тяжелее, чем в темнице. Слишком все это напоминало о прошлом. И слишком отличалось от него. Наама то кружила по комнатам, то часами простаивала у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу.
Дни и недели в плену были бедны впечатлениями, похожи один на другой, почти неотличимы. Слуги, приносящие и уносящие еду. Ненавистная комната, шелковые обои с золотым узором. Парк за стеклом. Андрос…
Он приходил каждый день. Иногда даже по несколько раз в день. И не всегда лишь для того, что бы утолить похоть. Пытался общаться, словно ничего не случилось, они по-прежнему равные, и не было той невозможно унизительной ночи. Или всех последующих.
Иногда она подыгрывала ему. Ненадолго, только чтобы дождаться, когда он расслабиться и побольнее ударить, если не рукой, так хоть словом.
Заканчивалось всегда все одинаково. Андрос приходил в ярость, швырял ее на кровать или ставил на колени и грубо трахал.
Хуже всего, что он при этом всегда старался, чтобы она тоже получила удовольствие. Словно утверждал свою власть над ее телом, а через тело и над душой. Проклятый ублюдок был искусен, умел подвести партнершу к высшей точке. И не гнушался прибегать к экстазону, если Наама сопротивлялась, не желая получать наслаждение в постели с врагом.
— Ты так и будешь держать меня взаперти? До самой смерти? — однажды спросила она.
Его глаза зло сузились.
— Ты не покинешь Грейторн Холл.
— И эту комнату тоже?
— Комнату… — он задумался, а потом предвкушающе улыбнулся. — Комнату можно. Если ты как следует попросишь меня об этом, На-а-ама.
— Забудь.
Демон бессильно выругался, глядя на ее непримиримо сжатые губы и упрямо вздернутый подбородок.
Позже по распоряжению Андроса пришел специалист по охранным чарам, что бы тот увеличил длину магического «поводка» в ошейнике.
Границы тюрьмы расширились, но сама тюрьма никуда не делась. Наама оставалась пленницей. Постельной игрушкой своего врага.
* * *
На малую столовую она наткнулась случайно, когда бродила по Грейторн Холл, стараясь запомнить хитросплетение комнат и коридоров. Вошла и сразу же попятилась, обнаружив в комнате других демонов. Меньше всего хотелось, чтобы кто-то из прошлой жизни увидел ее с ошейником на шее.
Но было поздно. Ее заметили.
— Это что же? — прошипела Делайла, сузив глаза от ярости. — Мы теперь разрешаем рабам шататься по дому без дела? Андрос, ты же не позволишь ей сесть за стол рядом с нами?! Я против!
Сидевшие за столом обернулись. Наама узнала Андроса, его секретаря и дальнего родственника — Карро ди Небироса, Леонарда ди Форкалонена, генерал-губернатора с супругой и ведущего юриста клана ди Саллос. Имена и лица из той, прежней жизни. Гости и хозяева дома смотрели на нее. Кто с сочувствием, кто со скрытым злорадством или неловкостью. Никого из присутствующих нельзя было удивить ошейником и бляхой с выгравированным именем хозяина. Но Наама не была человеком. И вид равной по рождению и воспитанию аристократки в роли чужой собственности шокировал всех.
Кровь бросилась в лицо. От унижения захотелось разрыдаться, но вместо этого Наама выпрямилась и окинула всех присутствующих исполненным достоинства взглядом.
— Хорошего вечера и приятного аппетита, дамы и господа. Простите, если нарушила ваше уединение. Я еще не до конца освоилась в своем новом доме.
— Доме?! — визгливо переспросила Делайла. — Каком доме?! Убирайся отсюда, немедленно, подстилка. Андрос, что же ты молчишь! Прикажи ей!
Наама подарила бывшей подруге насмешливую улыбку. Опускаться до диалога с Лайлой она не собиралась. У нее отобрали все: имя, положение, деньги, свободу. Осталось только гордость, и Наама не станет разменивать ее на бабские склоки. Все присутствующие запомнят, что ди Вине умеют проигрывать с достоинством.
А ведь когда-то она сама ввела Делайлу в общество. Дарила платья со своего плеча — пару раз надетые они казались Нааме безнадежно устаревшими. Знакомила с мужчинами, стараясь пристроить подругу в хорошие руки, делилась самым сокровенным.
Как она могла не заметить этой отчаянной ревности и зависти со стороны рыжей приживалки?
— Как я понимаю, у вас приватный разговор. Поверьте, я хорошо воспитана и не стану навязывать свое общество — продолжила она с лукавой улыбкой. — Думаю, слуги уже подали обед в мою комнату. Всем приятного аппетита и хорошего вечера.
Вот так! Это не ее выгоняют, словно обнаглевшую челядь. Она сама уходит, потому что знает правила приличия и не хочет мешать деловому разговору.
