Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
– Ты что там делаешь, мистер Стронг? С дриадой своей прощаешься?
Вздрогнув, он посмотрел вниз. Крошечные Райт, Зухр и Синее Небо были почти неразличимы отсюда.
– Просто смотрю на нее, мистер Райт – на верхушку то есть. В ней почти девяносто футов, можно ее скинуть всю целиком?
– Рискнем, мистер Стронг. Но все остальное будешь подавать пятидесятифутовыми отрезками, пока диаметр ствола позволяет.
– Ладно, приготовьтесь тогда.
Вершина отдала поклон небу и поплыла вниз зеленым облаком, роняя листья, как летний дождь. Алая стайка птиц ха-ха унеслась к далекому горизонту. Дерево дрогнуло, как плечи рыдающей женщины.
– Хорошо прошло, мистер Стронг. Теперь за тобой, по моей прикидке, одиннадцать пятидесятифутовых кругляков. Потом диаметр увеличится, и придется срезать два стофутовых. Если спустишь их правильно, они нам хлопот не причинят. Под конец остается около двухсот футов – последние пятьдесят придутся на улицу. Обмозгуем это, когда спустишься. Всего, стало быть, четырнадцать срезов. Успеешь сегодня?
Стронг посмотрел на часы.
– Сомнительно, мистер Райт.
– Сделай, что успеешь, остальное отложим на завтра. Смотри только не рискуй зря.
Первый пятидесятифутовик ткнулся в чернозем, покачался, опрокинулся на бок. За ним последовали второй, третий, четвертый. Не странно ли, что физическая активность так хорошо помогает рассудку. Стронгу не верилось, что всего получасом ранее он высматривал в листьях дриаду, а меньше суток назад говорил с ней.
Пятый кругляк, шестой. На седьмом Стронг немного замедлил темп. Здесь, на середине бывшего дерева, диаметр ствола стал футов на тридцать больше. С такой толщиной шутки плохи: чтобы занять правильную позицию, пришлось вбить три колышка и повесить люльку на них. Это позволило Зухру и Синему Небу, сильно отставшим, распилить для лесовозов накопившиеся отрезки ствола. Колонисты, по словам Райта, утратили надежду извлечь прибыль из некачественной древесины и складывали ее подальше от лесопилки, чтобы потом сжечь.
Ветер, задувший чуть раньше, затих, солнце припекало все больше, дерево кровоточило. Стронг все чаще поглядывал вниз: обагренная «кровью» площадь походила на бойню, но он соскучился по земле под ногами – она манила его даже и «окровавленная».
Посматривал он и на солнце: он пробыл на дереве около двух с половиной суток и не хотел бы провести еще одну ночь на его обрубленном теле. Но последний пятидесятифутовик заставил его признать, что без ночевки все же не обойтись: солнце закатывалось за великое пшеничное море, и Стронг понимал, что с первым стофутовиком до темноты не управится.
На обрубке последней ветви, где он стоял сейчас, можно было поставить двадцать палаток. Райт забросил туда лифтовый трос (сам лифт спустили вниз в середине дня) и прислал Стронгу ужин – опять нечто фирменное. Стронг нехотя ковырялся в еде: вчерашний аппетит бесследно пропал.
Он так устал, что даже и не помылся, хотя воду и мыло Райт тоже прислал. Просто лежал и смотрел, как восходящие луны окутывают звезды серебряным ореолом. Она пришла на цыпочках и села рядом, глядя на него грустными синими глазами. При виде ее худобы и бледности ему захотелось плакать.
Я искал тебя утром и не нашел, – сказал он. – Куда ты деваешься, когда исчезаешь?
Никуда, – сказала она.
Но должна же ты где-то быть.
Ты не понимаешь.
Да… теперь уж, наверно, и не пойму.
Нет, поймешь. Завтра.
Завтра будет поздно.
Сегодня тоже поздно, и вчера было поздно. Поздно стало еще до того, как ты впервые поднялся на дерево.
Скажи: ты из тех, кто построил эту деревню?
На свой лад, – сказала она.
Сколько же тебе лет?
Не знаю.
Ты помогала строителям?
Я построила всё сама.
Ну, уж это ты врешь.
Я никогда не лгу.
Что случилось с коренными жителями этой планеты?
Они выросли. Стали из примитивных цивилизованными, начали высмеивать обычаи предков, как невежество и суеверие, завели собственные обычаи. Стали изготавливать вещи из железа и бронзы и меньше чем за сто лет нарушили природное равновесие, которое не только сохраняло им жизнь, но и придавало ей смысл. Подорвали свою жизненную силу, иными словами. Поняв, что натворили, они пришли в ужас, но ничего уже не смогли исправить.
И погибли?
Ты же видел их деревни.
Да, видел. И читал отчет прогрессистов о пещерах, куда они отправились умирать вместе со своими детьми. А как же эта деревня? Они могли бы спасти ее, вовремя повалив свое дерево.
Ты так ничего и не понял. Чтобы получить что-то, надо дать что-то взамен. Одни нарушили этот закон раньше, другие позже, но от расплаты никто не ушел.
М-да, понять трудновато.
Ты всё поймешь завтра.
Прошлой ночью ты пыталась убить меня. Почему?
Я не пыталась, ты всё делал сам. Я хотела убить тебя сегодня.
Той веткой?
Той веткой.
Но как?
Не важно. Главное, что не убила. Не смогла.
Куда же ты пойдешь завтра?
Что тебе за дело, куда я пойду.
Мне есть дело.
Уж не влюбился ли ты в меня?
Очень может быть.
Нет… не может.
Потому что я не верю в твою реальность?
А ты ведь не веришь, правда?
Не знаю даже. То верю, то нет.
Я такая же настоящая, как и ты, только на свой лад.
Он решительно потрогал ее щеку, мягкую и холодную. Холодную, как лунный свет, мягкую, как цветок. Она заколебалась, превращаясь в светотень, в цветы, в листья, и голос ее стал таким слабым, что Стронг едва разобрал слова.
Напрасно ты это сделал. Надо было поверить в меня, а ты всё испортил. Последнюю свою ночь мы проведем врозь.
Значит, ты все же не настоящая, – сказал он. – И никогда не была настоящей.
Нет ответа.
Ты просто игра моего воображения. Но как же тогда ты могла сказать мне то, чего я не знал?
Нет ответа.
По-твоему, то, что я делаю – преступление, но это не так. Когда дерево представляет угрозу для общины, его убирают.
Нет ответа.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
