И Хэнк неожиданно для себя принял приглашение. Скорее всего, повинуясь порыву или чему-то еще — может, странному тону голоса Блайт, смеси настойчивой просьбы и мольбы, или легкой печали в ее глазах.
Он пошел на обед, превзошедший его худшие опасения. Жених Блайт был явно до смерти напуган самой мыслью о том, что женщина может быть так же умна, как и он сам — если не умнее его. Он подробно разъяснил Блайт содержание меню, написанного по-французски, хотя, как знал Хэнк, Блайт свободно владела французским. Он спросил Хэнка о его книге, но, прежде чем тот раскрыл рот, потрепал Блайт по руке и заявил, что лучше не утомлять ее умной беседой. А ведь в прошлом году на самом сложном экзамене, который Хэнк устраивал за всю свою жизнь, Блайт не смогла ответить только на один вопрос!
Хэнку не понравилось то, что он увидел, но он решил не вмешиваться. Он уже понял — если ты вмешиваешься в отношения красивой женщины с ее женихом или мужем, красивая женщина тут же решает, что ты должен на ней жениться. Некрасивые женщины просто благодарят тебя за то, что ты освободил их, и идут своей дорогой, но красивые надеются, что ты после этого посвятишь им остаток своих дней.
Так что он просто ушел с того обеда, ничего не предприняв и даже не сказав Блайт ни слова о том, что она отказывается от собственной жизни в угоду этому надутому юнцу.
Но что стало потом с благими намерениями…
Когда он выиграл гонку Гарримана, его переполнял восторг победы. В нем не осталось и следа от профессора экономики. Он был просто счастливым, полным сил молодым мужчиной, в руках у него был серебряный приз, люди поздравляли его, а на краю толпы стояла Блайт Byдли в белом платье. Шляпка с забавным зеленым пером украшала ее голову, рыжие волосы были распущены по спине. Он не раздумывал. Он просто протянул к ней руку, и она подошла. А когда он обнял ее, она так податливо прижалась к нему, что Хэнку показалось, что Блайт — еще один приз за победу в гонке.
В гостинице, когда дверь закрылась за ними, он на миг обрел способность рассуждать здраво и попытался сказать, что ей бы лучше уйти. Но тут Блайт подняла юбку до колена, открыв черный шелковый чулок. Хэнк мог устоять перед чем угодно, но только не перед черными шелковыми чулками на длинных стройных ножках. Он мог бы даже предать свою страну, если бы его расспрашивала женщина, показывая при этом красивые ноги.
Они провели вместе уик-энд — два восхитительных, великолепных дня, где были ванны из шампанского, бешеная утренняя гонка через всю Аризону на вымытой машине, пикник и любовь под гигантскими кактусами. В понедельник он поцеловал ее на прощание, после чего Блайт, как думал Хэнк, вернулась обратно к жениху.
И вот теперь, месяц спустя, она стоит у его дверей с каталогом обоев в руке. А Хэнку было прекрасно известно, что этот каталог может означать только одно — женитьбу.
Он с тоской поглядел на графин виски, но тут раздался стук в дверь, и времени больше не осталось.
Миссис Соумс нашла его позже. Он сидел в темноте, прихлебывая виски. Она с неодобрением отметила, что графин наполовину пуст, и включила настольную лампу. Хэнк моргнул, но не пошевелился. По всей комнате были разбросаны обрывки обоев, точно кто-то в ярости рвал и расшвыривал их — скорее всего, так оно и было.
Она не собиралась давать ему возможность сидеть вот так, преисполнившись жалости к самому себе.
— Если хотите знать, вы это заслужили, — сердито сказала она. — Вы увлекаете этих девушек. Влюбляете их в себя, а потом отказываетесь жениться. И уж раз зашел разговор, почему бы вам и вправду не жениться на какой-нибудь из них? Эта молодая леди, мисс Вудли, показалась мне чрезвычайно достойной особой. Вам уже двадцать восемь лет — самое время остепениться и обзавестись семьей. Может, тогда перестанете гонять на своих машинах и уводить женщин у других мужчин.
Она прервала свою тираду, увидев, как он опечален. Сев рядом с ним, миссис Соумс потрепала его по руке.
— Намерения, стало быть, у вас, милый, были хорошие.
— Самое смешное, — негромко привнес Хэнк, — что я бы и не прочь жениться. Только я еще не встретил нужную мне девушку. В Блайт я не могу найти ни единого изъяна. Она умная, интересная, восхитительно красивая, великолепна в… э-э, прекрасный собеседник, а ее родословная не вызвала бы возражений даже у моей бабушки.
— Ну так женитесь на ней, — сказала миссис Соумс. — По крайней мере, начните за ней ухаживать. Думаю, пройдет не так много времени, и вы влюбитесь в нее.
Хэнк отхлебнул виски.
— Я вряд ли смог бы полюбить ее. Не знаю почему, но уверен, что она — не та, которую я ищу. И у меня такое чувство, что когда-нибудь я встречу девушку и сразу же пойму, что именно ее и искал. — Он усмехнулся. — Несколько метафизически звучит, не правда ли, миссис Соумс?
— Звучит так, словно этот мужчина выпил слишком много виски на голодный желудок. — Она тяжело поднялась на ноги. — Вставайте-ка, поешьте.
Хэнк не пошевелился, глядя в пространство перед собой.
— Пожалуй, я поеду на ранчо Колден, — сказал он. — Надо мне немного отдохнуть, сменить обстановку.
Миссис Соумс фыркнула:
— Вы хотите уехать подальше от этой бедняжки мисс Вудли, только и всего.
Хэнк вновь погрустнел.
— Я никогда не намекал, что женюсь на ней. Она просто…
— Пойдемте, поешьте, — устало велела миссис Соумс. — Буду молиться, чтобы у этого мистера Колдена не оказалось дочки, которую угнетают, притесняют и все такое прочее, чтобы у вас не возникло желания спасать ее.
Хэнк криво усмехнулся и поднялся с кушетки.
— Даже если у него и есть дочка, я буду держаться от нее подальше, честное слово. Даже если на ней не будет ничего, кроме черных шелковых чулок, даже если она в таком виде войдет ко мне в комнату среди ночи, я буду держаться от нее подальше.
Миссис Соумс предпочла промолчать в ответ.
Глава 3
Аманда подавила очередной зевок и попыталась посмотреть без отвращения на высокую стопку книг на столике. Уже несколько дней она занималась только тем, что читала книги по экономике, готовясь к приезду профессора. И отец, и Тейлор прожужжали ей все уши о том, что визит этого человека очень важен и что Аманда должна выступить в роли гостеприимной хозяйки.
— И держи его подальше от ранчо, — велел Джей Гаркер. — Не желаю, чтобы он разнюхивал тут на моей земле.
Тейлор подготовил для нее список музеев и мест, куда можно съездить. Возможно, как-нибудь они поедут в Террилл, в библиотеку. Он велел Аманде как следует изучить местную историю, чтобы она смогла хорошо сыграть роль экскурсовода.
Аманда очень хотела доставить удовольствие двум главным мужчинам в своей жизни и оправдать их ожидания, но с грядущим приездом этого профессора Монтгомери она почти отчаялась преуспеть в этом. Страх, который разделяли отец и Тейлор — что Аманда станет вести себя как ее мать, — начал передаваться и ей самой. Ни при каких обстоятельствах ей не следует забываться. Она должна сделать так, чтобы отец и Тейлор гордились ею. Профессор — очень образованный человек, так что нельзя осрамиться перед ним. Тейлор говорил, что в характере Аманды есть некоторая фривольность — несомненно, унаследованная от матери, — которую надо подавлять. Еще он сказал, что исход дела с профсоюзными лидерами зависит от того, насколько Аманде удастся произвести благоприятное впечатление на Монтгомери. Очень многое зависит от тяжелой артиллерии интеллекта Аманды, нацеленной на профессора.
