Внимание всех присутствующих сконцентрировалось на огромном круглом дубовом столе. В самом центре столешницы располагался квадрат из отполированного до зеркального блеска серебра; свет, исходивший от него, озарял комнату. Свечи давным-давно задули, а светильники никто и не думал зажигать, однако серебряный квадрат светился изнутри мягким белым светом, выхватывая из тьмы лица Сэндоу и Грегора, сидящих за столом.
Позади них, почтительно примолкнув, стояли Рихтер и Бельмондо — зачарованные и немного испуганные, они даже дышать старались потише.
Подле двери привалился спиной к стене Мэйс. Великана более интересовала реакция на происходящее двоих офицеров, нежели само таинство. Ведь ему приходилось наблюдать эти ритуалы столько раз, что зрелище это некоторым образом ему приелось.
Тут раздался страшный удар грома. Казалось, содрогнулась сама земля, словно с небес по деревушке Фердайн с размаху ударил огромный молот. Рихтер и Бельмондо от неожиданности даже подпрыгнули, но Потрясатель и его ученик, спокойные и невозмутимые, продолжали творить свои заклинания.
— Жду не дождусь, когда можно будет зажечь свет, — шепнул Бельмондо Рихтеру, но главнокомандующий, казалось, его и не слышал.
— Подойдите-ка поближе, командир Рихтер, — сказал вдруг Потрясатель. — Кое-что вырисовывается.
Оба офицера как по команде шагнули к столу, вглядываясь в мерцающий серебряный квадрат. На нем медленно появлялись два лица, но черт различить было еще нельзя — просто двое солдат из отряда Рихтера, счастливо избегнувшие кинжала убийцы.
— И это все? — спросил Рихтер, даже не пытаясь скрыть глубокого разочарования.
— Я работаю в полную силу, — ответил Потрясатель. — Но эти двое очень, очень странные...
Никто не проронил ни слова — в этот напряженный момент все благоговейно внимали словам Потрясателя.
Вдруг по окнам забарабанили градины величиной с лесной орех.. Они стучали по крыше, и чудилось, будто сказочные гномы отплясывают какой-то диковинный танец.
— Я почему-то никак не могу уловить черт их личностей. Хоть и удалось проникнуть в их сознание, что-то препятствует мне...
Лица в серебристом квадрате по-прежнему были расплывчаты и туманны — темные круги вместо глаз, на месте ртов щели, темные шапки волос...
— А это что еще такое? — спросил Рихтер, указывая на тонкие линии, которые неожиданно проявились как бы поверх туманных изображений.
— Проволока? — предположил Грегор. — Медная проволока?
Он недоуменно взглянул на учителя, затем снова перевел взгляд на изображения.
Теперь поверх туманных лиц явственно проглядывала проволочная сетка, на которой кое-где виднелись странные пластиковые прямоугольнички — это были транзисторы, однако никто из присутствующих просто не мог знать, что это такое.
Потрясатель напрягся, но добился лишь того, что проволочная сетка стала видна еще отчетливее, а лица двоих убийц, словно отступили еще дальше в туман.
— В этих двоих есть.., есть что-то.., нечеловеческое, — с трудом выговорил Сэндоу.
— Нечеловеческое? — переспросил Бельмондо, разглядывая странные образы.
— Их разум необыкновенно холоден.., и вместе с тем столь же необыкновенно изощрен...
— Так, стало быть, это демоны? — спросил Бельмондо. В голосе его зазвучали истерические нотки.
— Возможно, и не демоны, но некто.., нечто, чему пока нельзя подобрать имени, — ответил Потрясатель.
Тут над серебристым зеркалом поднялось туманное облачко, скрывшее изображение, — и вот оно померкло. Теперь в серебряном квадрате в центре круглого дубового стола отражались лишь взволнованные лица собравшихся вокруг людей.
Потрясатель Сэндоу устало откинулся на спинку кресла. Плечи его обмякли. Мэйс тотчас же подошел к буфету и налил в стаканчик персикового бренди, потом вложил этот стаканчик в тонкие пальцы старого мага. Сэндоу жадно приник губами к стаканчику, и вскоре на сером изможденном лице его вновь появился слабый румянец.
— Вы слывете самым могущественным Потрясателем во всем Даркленде, — задумчиво произнес Рихтер, — но даже вы оказались неспособны понять, с кем мы имеем дело. Значит, нам противостоят не люди, а демоны. Интересно, каким образом орагонцам удалось привлечь их на свою сторону? Ведь известно, что демоны обитают в недрах земли, а вовсе не на ее поверхности!
— Слово “демон” произнес ваш капитан, а вовсе не я, — поправил его Сэндоу. — Я сказал лишь, что убийцы в чем-то отличны от обычных людей.
— Кто же это тогда, ежели не демоны?
— С тем же успехом это могут быть и ангелы...
— Не верится, что эту жуткую резню учинили духи небесные!
— Я лишь предложил возможный вариант, — сказал Сэндоу, — в доказательство того, что возможны и другие...
— И что вы предлагаете? — спросил главнокомандующий.
— Ровным счетом ничего. Я лишь изложил свои соображения, а право решать, как поступать дальше, оставляю за вами. Это ваша прерогатива, иначе мне пришлось бы принять командование над вашим отрядом. А я не только не желаю этого, но и не могу взять на себя подобную ответственность.
Прошло немало времени, прежде чем Рихтер, наконец, заговорил:
— Мы выступаем завтра поутру, как и предполагали. Если бы мы возвратились в столицу Даркленда, то потеряли бы уйму времени, а этого допустить нельзя. К тому же там в наши ряды могли бы проникнуть очередные шпионы Орагонии, что еще хуже...
— Ну, тогда надо поспать, — сказал Сэндоу. — Эта ночь выдалась на редкость беспокойной, особенно если учесть, какое испытание всем нам предстоит.
Накинув промасленные кожаные плащи, офицеры удалились. Потрясатель, стоя в дверях, задумчиво глядел, как спешат они к гостинице под дождем и градом.
— Нам предстоит нелегкий переход, — промолвил Грегор. — Немногим суждено будет пересечь Заоблачный хребет...
— Вероятно, ты прав, — согласился с ним учитель. — Но главнокомандующий куда более человечен, чем кажется на первый взгляд. И вместе с тем он никогда не смирится с поражением. Счастливое сочетание — он, как никто другой, подходит для подобного предприятия.
— Да уж, Бельмондо угробил бы всех, — откликнулся Грегор.
— Меня изумляет терпимость Рихтера к этому слюнтяю, — заметил Потрясатель. — Эти двое — полные противоположности друг другу.
— О боги! — раздался громовой голос Мэйса. — Неужели мы вот так и будем торчать тут и обсуждать достоинства и недостатки солдат? У нас остается-то всего часа два, чтобы вздремнуть!
Грегор хихикнул:
— Считай, что полтора, Мэйс! Насколько я тебя знаю, после всех этих треволнений ты за завтраком съешь вдвое больше обычного, а времени это займет немало.
— Я могу употребить и твой завтрак, дружок, — парировал Мэйс. — А если ты пустишься в путь натощак, то первым же порывом ветра тебя просто сдует с седла!
