Настала пора, и заполыхало в небе и на земле. Желтое глянцевое пламя охватило пшеничные нивы и кукурузные поля, жилища поглотил белый огонь, а житницы – красный. Пришло время Солнца – марсианский август, пышущий жаром месяц с разряженным воздухом. Словно тонкая пелена опадала в каналах на ложе раскаленных каменных рек. Оседали на курящиеся, пересыхающие русла челны, как хрупкие листья. Наступила пора пота, что катился градом, моросящего дождика, что обращался в пар, если присмотреться. Пора теплой пряной пыльной взвеси витать в воздухе. Черед запирать двери сельских домов, зашторивать окна. Время змеям уползать с глаз долой. Весь день, словно дети, тени путались под ногами, убегая от нас только на закате.
Призраки Марса
– А я не верю, – сказала мама.
– Тогда сходи, убедись сама, – сказал Еем и убежал.
Делать нечего, пришлось ей вперевалочку спускаться во мрак и сырость песчаного подземелья, пройти по одному коридору, свернуть в другой, мимо старых тюремных камер, ведь основанием их дому служила древняя портовая темница. И когда она добралась до конца каменного туннеля, то, схватившись за грудь, исторгла из себя крик:
– А-а-а!
– Вытащи нас отсюда! – завопил Призрак.
– Отопри дверь! – гаркнул второй Призрак, еще бледнее первого.
Мама пулей взлетела по ступенькам, и ее тут же вырвало.
* * *
Какие-то матросы встретили маму на булыжной дороге близ Титха. Она прошагала два часа, проехала на попутной машине, совсем выбилась из сил и пребывала в отчаянье.
– Мой дом захватили… призраки! Они лопочут на странных языках и сидят в камерах под нашим двором!
Матросы переглянулись.
– Денек, видать, выдался жаркий?
Один из них кивнул и подмигнул другому.
– Пойдем с нами, – сказал он.
– Мне нужно к мужу, – застонала она. – Уж он-то с ними разберется.
– Ладно, – ответили они.
* * *
Дети вернулись в песочный дом, собрались у камеры и заглянули внутрь.
– Убирайтесь, подлые воришки! – закричал Призрак.
– Что он говорит? – спросил Еем.
– Не знаю, – ответил Катхм.
– Что он говорит? – прошелестел Призрак.
– Не знаю, – прошептал Фантом.
– Говорят на неизвестном марсианском языке.
– Говорят на языке призраков, – сказал Еем. – Жаль, я ничего не понимаю.
– Жаль, я ничего не понимаю, – сказал Призрак с дикой желтой шевелюрой.
* * *
Депутация из Латхвса спустилась по ступенькам в подземелье, погрузившись в могильный холод. Они молча и чинно прошли по каменному коридору, кивая друг другу, прикасаясь к плесени и железным решеткам, перешептываясь и жестикулируя. Свернули за угол и приблизились к камере.
– Вытаскивайте нас отсюда! – заголосил Черный Призрак.
– Будьте вы прокляты! – заорал Красный Призрак.
Депутация, как ошпаренная, взлетела вверх по лестнице.
– Привидения, химеры!
На солнцепеке их колотил озноб.
– Привидения, именно, злобные, жуткие химеры!
– Их нужно уничтожить!
– Уничтожить!
Они ухватились друг за друга, чтобы устоять на ногах.
– А кто этим займется? Не ты ли, часом, Ылт?
– Это не входит в мои обязанности. По этой части у нас Ремм.
– Еще чего! Нужно провести судебное разбирательство и судить мать с отцом за колдовство!
– Вы видели, во что превратился Кемм? Он умер, как только Призрак прикоснулся к нему. Почернел и умер.
В застенке один призрак повернулся к другому:
– Видишь, что ты натворил?
– Это я-то? Это мы оба.
– Ты притронулся к нему. Чем ты вообще болен?
– Чем я болен, придурок? Да ничем! Какой-то микроб. Для меня, для тебя, для всех землян он безвредный. А для него – смертельный. Боже, как же он мгновенно обуглился. Ну и влипли же мы. Жди теперь беды.
