Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Смешанная экономика
Так что же мы имеем в виду, говоря «капитализм»? Капиталистический уклад, т. е. сочетание частной собственности, рынка как координирующей инстанции и соревнования как процесса оптимизации, имеет множество разновидностей, диктуемых географическими, политическими, культурными условиями, — от англосаксонской либеральной рыночной модели и социальной рыночной экономики западноевропейского образца до госконтроля в Китае и российского рентного капитализма, когда прибыль распределяется между олигархами и держателями государственной власти. Эти варианты отличаются друг от друга ролью государства, степенью равенства или неравенства, распределением частной и общественной собственности, перераспределением доходов через систему налогообложения и статусом общественного достояния[275].
Ни в одной стране не найти капитализм в чистом виде; повсюду существуют различные формы смешанной экономики, где соседствуют частный, государственный и общественный секторы. В Европе широкие сферы жизнеобеспечения находятся не в частных руках, ими руководит государство. Образование, общественная безопасность, инфраструктура финансируются из налогов и платежей; рынок не регулирует пользование этим достоянием, оно принадлежит всем. Также право на медицинское обслуживание — гражданское право. Здравоохранение, правда, находится в частных руках, но цены на медицинские услуги утверждаются коллегиально, а сами услуги оплачиваются из средств, аккумулирующихся в системе обязательного медицинского страхования. Пенсионное обеспечение большей части населения также гарантировано солидарным страхованием. Цены на энергию в значительной степени определяет администрация, а структуру энергосистемы — государство (см. главу 7 «Революция в энергетике»). Частный экономический сектор подробно регламентируют право и политические решения: трудовое право, защита от увольнения, нормативные акты, касающиеся охраны окружающей среды, обязательственное право, разного рода предписания ограничивают свободу размещения частных средств.
На самом деле во всех высокоразвитых индустриальных странах господствует примат политики, пока он не означает, что политика может волюнтаристски вмешиваться в экономику и нарушать собственную динамику рынков. Следствием абсолютного примата политики становится государственная экономика, осуществляющая тотальный контроль за предприятиями и стремящаяся лишить рынок его роли регулятивного механизма. Контролировать необходимо и внешнеэкономические связи, препятствуя оттоку капитала, что ведет к самоизоляции и обнищанию. Хотя политика обязана учитывать собственную логику рынка, она ни в коем случае не должна сдаваться ему на милость. О том, как далеко простирается сегодня государственное влияние на экономику, можно судить по государственным квотам. Они показывают, насколько велика доля ВВП, которая проходит через руки государства и социального страхования. В Западной Европе это в среднем 50 %, в Скандинавских странах чуть больше, в ФРГ — около 47 %. Из этой схемы выпадает зажиточная Швейцария (почти 35 %). Вопреки общепринятому мнению в США, на родине индивидуализма и предпринимательства, этот показатель составляет около 43 %, почти как в Европе[276].
Новое лицо капитализма
Учитывая реальное разнообразие «капитализмов», приспособляемость и способность капитализма принимать различные формы, старинная левая дилемма между «системно имманентными» и «системно трансцендентными» реформами уводит не в ту сторону. На повестке дня стоит экологическая трансформация капитализма. Говоря о «экологической и социальной экономике», «зеленые» просто предлагают чуть более мягкую формулировку. Эта трансформация уже идет полным ходом. Подобно тому, как рабочее движение XIX–XX вв. поставило социальные преграды капитализму, сегодня экологическое движение меняет лицо капитализма. Оно пробуждает сознательность потребителя, меняет подход к потреблению, порождает новые международные договоры и конвенции, экологические инстанции, плотную сетку законов и предписаний, налоги и отчисления, идущие на экологические цели, огромное множество экологических союзов, наконец, такие политические формации, как Партия зеленых, которые подарили свое имя проекту века. Экологическая трансформация охватила и науку; помимо расширения диапазона экологических наук в узком смысле этого слова экологические темы разрабатывают и классические дисциплины, такие как инженерные и естественные науки, экономика и политология. Прочное место заняла экология в средствах массовой информации, бесчисленные образовательные учреждения распространяют экологические знания.
Эти изменения в культурной и политической сфере сказываются и на экономике. Возникают новые рынки — возобновляемых источников энергии, электромобилей, биопродуктов, энергосберегающих приборов, экологической санации зданий. Так, распространение возобновляемых источников энергии уже радикально изменило немецкий рынок электричества. Олигополия энергетических концернов ушла в прошлое. Более половины мощностей зеленого электричества находится в руках ферм и частных лиц; доля четырех крупных поставщиков энергии в Германии в 2010 г. составила всего-навсего 6,5 %. Появляются новые предпринимательские модели: справедливая торговля, экосупермаркеты, частные электростанции, каршеринг, файлообменные сети, бесплатное программное обеспечение, микрокредиты, энергетический контрактинг[277]. Расширяется некоммерческий сектор, второе дыхание получают товарищества и кооперативы. По данным Федерального министерства по охране окружающей среды, в 2011 г. число энергетических товариществ удвоилось, а за последние 10 лет увеличилось в 10 раз. Только в финансовом секторе Германии насчитывался 1121 кооперативный банк, которые имели активы на сумму 730 млрд и профицит 3 млрд евро. Такие товарищества, как правило, опираются на солидную базу финансирования и менее зависимы от банковских кредитов. С культурной и экономической точки зрения им важнее скорее устойчивое хозяйствование, нежели извлечение максимальных прибылей. Число банкротств среди подобных структур составляет всего 0,1 %. В мире сегодня почти 1 млрд человек являются членами каких-либо товариществ, в Германии — каждый четвертый, прежде всего в жилищном строительстве, финансовой и продовольственной сферах, сельском хозяйстве. В этом секторе работает 440 000 человек[278].
Ввиду роста цен на сырье, расширяющихся рынков зеленых технологий и товаров, экологической сознательности общественности и растущего внимания инвесторов к экологическим рискам компании все больше нацеливают научные исследования и опытно-конструкторские разработки на эффективность потребления ресурсов и экологическую целесообразность. Новую ориентацию сопровождает внедрение таких систем менеджмента, как экологические балансы, анализ потоков вещества и экологический аудит. Зеленые культурные перемены охватили и экономику, что можно заметить по множеству экологически ориентированных предпринимательских союзов и инициатив, премий за экологический контроль на предприятиях и зеленые инновации. Только в Немецкий рабочий союз экологического менеджмента (сокращенно B. A. U. M., в переводе с немецкого «дерево»), созданный в далеком в 1984 г., входят 550 компаний. «Фонд 2° — немецкие предприниматели за охрану климата» представляет собой инициативу председателей правлений, директоров и представителей семейных предприятий, которые осознают свою ответственность за охрану климата. Среди них такие известные люди, как председатель наблюдательного совета крупнейшего концерна розничной торговли Otto Майкл Отто, глава немецкого Telekom Рене Оберман, председатель правления Puma Йохен Зайтц.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
