Глаза мужчины вспыхнули стальным блеском.
– Еще одно слово, и ты об этом пожалеешь…
– Простите, Великий. Докладываю, – она покопалась в карманах и вытащила рулон тонкой бумаги, – это передали из местного управления КГБ. Текущая сводка и ответ Андропова. Сказали – вашим шифром, сами разберетесь, не маленький.
Тот покачал головой.
– Иногда я жалею, что бога нет, иначе стал бы мусульманином. Уж больно дерзкая ты, а в правоверных семьях таких языкастых палками бьют. Ладно, исчезни на десять минут, я прочту все и подумаю.
Показав, словно школьница, спине мужчины язык, Жанна стала карабкаться по склону, а Страж быстро читал полученную шифровку. Потом он вынул из кармана походной куртки американскую Zippo, поджег рулон и бросил наземь.
Растоптав пепел сгоревшей бумаги, огладил суховатой ладонью гладкий череп и махнул рукой.
Когда Жанна вернулась, Страж сказал:
– Все идет по плану. Главы Системы ушли в подполье. Брежнев совсем плох, и Андропов начал в открытую строить Орден Черных Полковников. Ты официально считаешься мертвой, так что скоро всю экспедицию освободят и за Авдошечкой будет кому приглядеть. – Он криво ухмыльнулся. – А теперь главное. У Абрасакса появился новый аватар.
Серпухов – Москва, 1985 год
В таком подвале, наверное, можно было переждать если не ядерную войну, то ковровую бомбардировку точно. На глубине примерно десяти метров, составленный из тяжелых бетонных блоков, он был оборудован всем необходимым.
Здесь присутствовал и защищенный источник вентиляции, и отдельный водопровод, подведенный из глубинной скважины, стоял ряд раскладушек, на стеллажах вдоль стен лежали комплекты сухпайков, военной формы, противогазы, несколько костюмов химзащиты, а также необходимые мелочи вроде походных плиток на сухом спирте, армейская посуда, штык-ножи, саперные лопатки.
Около входа белела деревянная стойка для оружия, в которой блестели пять новеньких автоматов Калашникова, рядом с ними лежали подсумки с боеприпасами.
В дальнем углу подземного бункера располагалась медицинская кушетка, к которой ремнями был привязан уже немолодой мужчина, лет шестидесяти. На нем был зимний камуфляжный костюм и унты.
Рядом, направив ствол автомата мужчине в голову, стоял боец «Альфы» в защитной маске с надетой поверху каской и сквозь прорезь для глаз, с некоторой долей внутреннего удивления, смотрел на задержанного всесильного хозяина столицы Виктора Васильевича Гришина. Не каждый день приходится брать на месте преступления человека, чьи портреты еще недавно носили на демонстрациях по Красной площади.
Глаза первого секретаря Московского горкома КПСС были злобно прищурены, ноздри грушевидного носа раздувались парусами, дергающееся правое веко выдавало нервное напряжение.
И было от чего.
Около кушетки стоял обычный хирургический столик, над которым сейчас орудовал, мурлыча под нос модный мотивчик и при этом смешивая что-то в небольших колбочках, жизнерадостный толстяк в медицинском халате.
Наконец, видимо, препарат был готов, он взял шприц и, наполнив, без лишних слов воткнул его в старческую дряблую шею. Глаза Гришина закатились, тело расслабилось.
Пощупав пульс, толстяк удовлетворенно кивнул и двинулся к выходу. Рядом с огромной металлической дверью был телефон внутренней связи, вделанный в стену. Сняв трубку, эскулап весело отчитался:
– Очкарик, ты? Скажи бате, что все пучком. Клиент готов, через пять минут можно мариновать.
После этого он, приложив палец к губам, сделал головой в сторону стеллажей приглашающий знак охраннику, но тот покачал головой. Тогда толстяк на цыпочках подбежал сам, сцапал две шоколадки, одну из которых, развернув, сразу смачно схрумкал, а вторую убрал в карман.
Затем как ни в чем не бывало подошел к спецназовцу и встал рядом с ним, приняв самый благообразный вид.
Вскоре загрохотали замки.
В подвал спустился Зайцев и твердым шагом направился к кушетке.
– Ну что, Доктор, как думаешь, не двинет кони этот пассажир? – поинтересовался он.
– Обязательно, обязательно двинет, – закивал доктор, – как ему не двинуть кони. Только не сегодня.
И добавил, задумчиво почесав пухлый подбородок:
– Наверное.
Зайцев погрозил ему пальцем:
– Но-но-но! Пошути мне еще тут. Вот придут Полковники, я его им сдам с рук на руки, тогда пусть хоть на молекулы распадается. У тебя все готово?
Доктор смущенно закивал.
– Старайтесь смотреть в глаза, чтобы его взгляд был сфокусирован только на вас, иначе «плыть» начнет, – на всякий случай уточнил он, – и учтите, что это препарат нового поколения; клиент будет говорить то, что думает, и по матушке легче легкого послать может, хотя на вопрос ответит помимо воли.
Взяв второй шприц, он филигранно сделал укол в то же место, что и прежде. Глаза пленника открылись.
– Кто бы сомневался, что за Директором придешь ты, – глухо сказал Гришин, – либеральная андроповская шавка. Главы найдут тебя, помяни мое слово, где бы ты со своими ублюдками ни прятался. А когда найдут – будут убивать каждого медленно и мучительно.
В холодной ярости сжав кулаки, Геннадий Николаевич, сдержавшись, лишь пристальней вгляделся в мутные водянистые глаза Гришина и сухо поинтересовался:
– Зачем нужно было похищать Директора?
– А я вопросов там, – он показал глазами в потолок, – не задаю в отличие от тебя. Что прикажут, то и делаю. Сказали: как, когда и где забрать, я выполнил.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул генерал, – у тебя своих мозгов никогда и не было. Боюсь, что Салтыкова-Щедрина ваше сиятельство не читал, и про органчик в голове рассказывать бесполезно. Лучше поподробней растолкуй-ка мне другое. Ну вот похитил ты его, привез сюда. Дальше что?
Глаза столичного градоначальника налились кровью, задергались большие мясистые уши, но не ответить он не мог:
– Дальше была видеосъемка с прямой трансляцией в Хранилище.
– Съемка чего?
Гришин буквально кроша свои зубы стиснул челюсти.
– Чего? – заорал Зайцев. – Говори, гнида.
– Обследования Директора. Анализ крови, энцефалограмма, пункция спинного мозга, еще ряд тестов.
Генерал отвернулся и сплюнул на пол:
– Твою ж мать!
– Не теряйте контакт, – шепнул Доктор, – держите на себе его взгляд.
Наклонившись, уткнувшись буквально в лицо арестованному, Зайцев спросил:
– Что показали тесты?
– А ничего, – рассмеялся Гришин, – обычный шестилетний ребенок. Забавно другое.
– Ты еще не знаешь, что такое забавно, – прошептал командир «Альфы», – но скоро, обещаю, познакомишься со всей антологией юмора. А пока просвети, что же тебе показалось забавным?
