Она думала, что выживает. Маля считала, что сражается за себя. Но на самом деле она просто множила число убийств, приближаясь к этой минуте. К сделке с демоном Затонувших городов. Сделке, где на кону стояли не жизни, а души.
– Сражайся за отечество, – говорил Штерн, – уничтожь Армию Бога.
Но на самом деле он имел в виду все новые убийства. Если ты хочешь выжить, ты должен убивать.
С Мали хватит. Она устала от постоянных угроз и пинков. Ей надоело, что для того, чтобы жить, нужно лишить жизни кого-то другого. Надоели армии, надоел Объединенный патриотический фронт и Ополчение свободы. Все они утверждали, что они правы, а потом поступали неправильно.
– Пусть он вернет мне пальцы, – прохрипела Маля. Горло пересохло из-за наркотиков, девочке было очень трудно говорить, но она справилась, – пока он раздает обещания, спроси, не завалялся ли у него мой мизинец. Он пришьет мне его назад? Отнимет мою руку у Армии Бога? Все исправит?
Один из гвардейцев двинулся к Мале, но Штерн его остановил.
– Ты что-то сказала, девочка?
Несмотря на опиум, Маля разглядела склонившегося над ней мужчину. Он был не такой большой, как его портреты. Не такой величественный. Он наклонился ближе, и Мале показалось, что она чувствует запах смерти.
– Ты что-то сказала? – прошептал он.
Интересно, испугалась бы Маля, если бы не лекарства? Сейчас, глядя на него, она вообще ничего не чувствовала. Он был чудовищем. Человек, который обрел власть, потому что умел складывать слова. Человек, чье лицо рисовали на стенах и кому поклонялись отродья войны.
Маля кашлянула:
– Если у вас сохранилась моя рука, мы договоримся.
Полковник рассмеялся:
– Ты думаешь, твой друг тебя послушается?
– Нет, – Маля прислонилась к колонне головой, – он будет делать, что хочет. Я его не контролирую, – она смотрела на полковника мутными глазами, – но это вовсе не значит, что соглашусь я.
– Даже если тебя освободят? Отвезут далеко отсюда? В Приморский Бостон? В Манхэттенский Орлеан? Может, в Пекин, к народу твоего отца?
– Вы нас не отпустите.
– После того, как твой друг выиграет нашу войну, отпущу.
Маля некоторое время это обдумывала, пытаясь понять, что же он имел в виду. Наконец, она сказала:
– Никто не выиграет. Стая псов дерется за объедки. Вы даже не знаете, что это за объедки.
Полковник, кажется, наконец разозлился.
– Я сражаюсь за то, чтобы очистить этот город и возродить страну. Ты не можешь оскорблять нашу жертву.
– Уверена, так же говорили и те, кто начал эту войну. Уверена, их слова были очень убедительны, – голос ее упал до шепота, – но вы же что-то знаете? – Девочка заговорила еще тише: – Знаете, что я поняла?
Гленн Штерн наклонился еще ниже, заинтересовавшись. Маля собралась с духом и плюнула ему в лицо.
– Мне нужны мои пальцы! – закричала она.
Полковник отпрянул, вытирая слюну с глаз. Посмотрел на нее.
– Ты…
Он бросился на нее быстро, как кобра. Удар, второй, третий. Лицо Мали горело, голова стукнулась о колонну. Штерн ударил еще раз. Мир взорвался болью, когда он попал по уже сломанному носу. Буря мучительной боли. Кровь хлынула на лицо.
Маля кричала, несмотря на лекарства. Она почти ослепла от боли, но все же заставляла себя смотреть полковнику в глаза.
– И это все? – хрипло спросила она. – Все?
– Еще хочешь? – Гленн Штерн снова поднял руку.
В мраморном зале эхом разнесся низкий, угрожающий рев. Они оба обернулись. Получеловек смотрел на них.
– Я не приму твое предложение, – сказал Тул, – я не стану воевать на твоей стороне.
Гленн Штерн посмотрел на Малю, на Тула, снова на Малю. Та улыбнулась.
– Ты затеяла опасную игру, девочка.
– Ты сделаешь мне еще больнее? – Маля запрокинула голову, прижимаясь к колонне. – Ты начинаешь войну, я попадаю в ее жернова. Поторопись, старик. Пора меня уничтожить.
Вдруг появился лейтенант Сэйл.
– Кажется, у меня есть решение.
Мале не понравилось, как он улыбается и шепчет полковнику на ухо. Лицо Гленна Штерна стало жестким. Он повернулся к Мале.
– Тебе нужны пальцы? Хорошо, ты их получишь.
Глава 18
Ошо и остаток взвода оказались в углу дворца, в огромном круглом зале с колоннами и статуями. Везде лежали оружие и боеприпасы, за которыми присматривали Орлы.
Иногда раздавался очередной выстрел, и Ошо постоянно ждал, что сейчас снаряд упадет им на головы и взорвет их, но пока толстый слой мусора наверху защищал их.
Он присел рядом с Призраком. Мальчик уставился в мраморный пол. Пол покрывали сложные узоры, декоративные узлы и геометрические орнаменты, расходившиеся до краев зала, до ящиков с патронами, у которых они прятались.
– Ты в порядке, парень?
Призрак пожал плечами. Ошо не нравилось его лицо. Сомнения, усталость, одиночество.
Он был уверен – парень уже полностью их, но теперь начал сомневаться. Использовать его в качестве приманки для получеловека было рискованно. Но сейчас, когда все закончилось, парень должен собраться. Любой солдат в отряде должен был тем или иным способом доказать свою верность.
– Я ее спас, – сказал Призрак, – давно. Я ее спас от Армии Бога. Когда ей отрезали руку.
– Лучше не думай об этом. Она не с нами. Она не наш брат, – велел Ошо, – не трать время, тревожась о штатских. Они – не мы.
– Мы все были штатскими.
Ошо ткнул его в щеку:
– А теперь нет. Мы выше их. Не опускайся на их уровень, солдат. Мы – Объединенный патриотический фронт. Гордись этим.
– Конечно.
– Я что имею в виду, солдат, – сказал Ошо, – теперь ты что-то из себя представляешь. Мы тебя взяли, потому что разглядели в тебе что-то особенное. Теперь ты знаешь свое место, и у тебя есть братья, которые умрут за тебя. Не отказывайся от этого из-за какого-то ошметка.
Он хотел сказать что-то еще, но тут появился лейтенант Сэйл.
– Сержант, – он поманил Ошо к себе, – ты нужен. Захвати рекрута, – он указал на Призрака. Ошо похлопал Призрака по спине.
– Пошли, солдат. Пора возвращаться к работе.
Вслед за лейтенантом они прошли по мраморному коридору, где их остановила пара Орлов.
– Сдайте оружие, – сказал один из них.
– Повтори, – велел Ошо.
– Оставьте оружие здесь.
Ошо сжал в руках винтовку.
– Не буду.
