Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Главное дело состояло в помощи москвичам, пострадавшим от действий радикальных реформаторов.
Всем тем пенсионерам, ветеранам, инвалидам, кто получал государственную пенсию ниже прожиточного минимума, ежемесячно начислялись денежные надбавки. Брались в расчет расходы не только на еду, но и на жилье, коммунальное обслуживание. Надбавки увеличивались с ростом инфляции, поскольку жизнь становилась дороже и сводить концы с концами пенсионеры не могли.
Я помню советские времена, когда после войны старики не получали пенсии и многие пожилые родители обращались в суды с исками к детям. Тех обязывали платить алименты. Мы же стремились, чтобы все старики могли жить, не обращаясь в суд за алиментами от своих детей.
Все пенсионеры получили социальную «Карту москвича». По ней можно по сей день, не покупая билеты, входить в метро, бесплатно пользоваться всеми видами общественного транспорта: автобусами, троллейбусами, трамваями. Точно так же пенсионеры без оплаты могут ездить в пригородных поездах.
По «Карте москвича» в утренние часы магазины предоставляют скидки на купленные продукты. В городе открылись социальные магазины и аптеки с более низкими ценами.
Таких льгот у пенсионеров не существовало при социализме.
Все это элементы особого социализма, распространенного сегодня в странах Европы с высоким уровнем жизни, таких как Норвегия, Дания, Швеция. По существу, это поддержка малоимущих за счет активной работы реального сектора экономики.
В наследство от советской власти нам досталась главная проблема — жилье. Миллионы москвичей томились в коммунальных квартирах, да и в отдельных квартирах панельных пятиэтажек, названных в народе «хрущобами», москвичей преследовала теснота.
Мы знали, в развитых странах Европы на каждого жителя приходилось 40–70 квадратных метров и семья со средним достатком занимала квартиру в 100–200 метров с комнатами, ванными и туалетами. На каждого москвича приходилось в среднем менее 20 квадратных метров.
Хрущев максимально развил индустриальное домостроение, жилые корпуса монтировались быстро, как машины на конвейере. В Москве к концу его правления строилось ежегодно свыше 5 миллионов квадратных метров жилой площади.
При Брежневе этот показатель резко снизился до трех миллионов, и проклятый «квартирный вопрос» снова стал символом неустройства в городе.
Нам удалось, как в прошлом при советской власти, каждый год сооружать свыше 3 миллионов квадратных метров жилья, и один миллион давали очередникам, стоявшим в очереди на улучшение жилищных условий со времен СССР. Бесплатно.
Сейчас эта очередь остановилась, город не обеспечивает очередников жильем.
Все это очень плохо.
После распада СССР мы продолжили, как прежде, сооружать кооперативные дома.
Тысячи возникших предпринимательских фирм с никому прежде неведомыми названиями «Дорожник», «Шоссе», «Вираж», «Каток» ремонтировали дороги.
Открывались повсеместно банки, магазины, кафе, пекарни, колбасные цеха, кондитерские. Строились поликлиники, детские сады и школы.
Мы строили коттеджи для многодетных семей. Этой программы больше нет.
По другой программе город помогал молодым семьям обзавестись квартирами, предоставляя им за счет бюджета города льготные кредиты с низким процентом учетной ставки.
Мы занялись улучшением условий жизни инвалидов, устраивали наклонные съезды на тротуарах, во всех домах лестницы в подъездах дополнили дорожками для колясок инвалидов и детей.
Особое внимание уделялось ветеранам Великой Отечественной войны. Первый московский хоспис открылся в 1994 году в Центральном округе. Бесплатную медицинскую и все другие виды помощи получили в нем онкологические больные. Такие же хосписы мы создали в каждой префектуре.
Осуществлялась грандиозная программа по приведению в порядок всех известных крупных лечебниц, таких как Морозовская больница, Боткинская больница, клиника в Сокольниках. Не оставалось ни одной, где бы не шла реконструкция и не сооружались новые корпуса.
В Институте скорой помощи имени Склифосовского реставрировали памятник архитектуры XVIII века, построенный графом Шереметевым приемный покой для бедных, открыто ожоговое отделение, корпус для пересадки органов, оснащенный суперсовременной аппаратурой.
Это касалось не только муниципальных учреждений, но и государственных. Новый корпус построили в Онкологическом институте имени Герцена, где ученые занимаются исследованиями и лечением. Современное здание возвели для известной детской клиники доктора Рошаля.
Я исходил из желания сделать Москву мировым центром медицины. Наша задача состояла в том, чтобы поднять авторитет московских врачей.
Как прежде в Советском Союзе, столица России принимала на лечение страждущих всей страны, где специалисты не располагали необходимым оборудованием или не могли выполнить особо сложные операции.
В год в Москве прибавлялось по сто детских садов, десятки средних школ. В каждом новом районе сооружались ФОКИ — физкультурно-оздоровительные комплексы в шаговой доступности для детей.
В Москве состоялись первые Всемирные юношеские игры. В город приехали делегации 131 страны со всех континентов. Регулярно каждый год разыгрывался Кубок Кремля. В нем участвовали профессиональные теннисисты международного уровня.
Со всех сторон Москвы, на присоединенных к ней землях Московской области, прилегавших к МКАД, на месте старинных сел и деревень Бутово, Митино, Жулебино, Косино, Куркино и других шло, как в прежние времена, массовое жилищное строительство,
Возникали новые улицы и дороги, прокладывались новые линии метро, открывались станции, торговые центры, храмы. Жители сел и деревень получали квартиры со всеми удобствами, а их названия переходили к микрорайонам, где справляли новоселье сотни тысяч москвичей.
Члены правительства забыли, что такое суббота. Весь выходной с командой объезжал стройки, проводил совещания. Одним строителям давал городской заказ, других — лишал привилегии. Никому не приходилось, как прежде, угрожать: «Положишь партбилет на стол», что значило лишиться должности и будущего.
Говорил тогда, не уставая: «Если столица не возобновляется, значит, хана не только Москве, но и всей стране».
* * *
Воссоздание утрат началось с Красной площади. На углу с Никольской улицей со времен царствования Михаила Романова шла служба в соборе Казанской иконы Божьей Матери. Список с нее сопровождал ополчение во главе с князем Дмитрием Пожарским, освободившим Москву в 1612 году. Храм снесли при советской власти и на пустыре устроили общественный туалет. В прессе после отмены цензуры и наступившей гласности стало возможным написать об этом безобразии. Общественные организации начали собирать деньги на храм. Моссовет их поддержал и решил «восстановить памятник воинской славы».
Когда меня избрали мэром, на пустырь пришли архитекторы и строители. Пожертвований не хватило, нашлись у города деньги на благое дело, и за три года все завершилось. Это первая церковь, возрожденная после урагана разрушений при «социалистической реконструкции» предвоенных лет.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
