Эми молчала.
— Где ты? — наконец спросила она.
— Уже еду обратно.
— Я буду ждать.
— Спасибо, Эми. И прости меня.
— И ты меня. Поторопись.
Когда я вернулась в отель, из-под низких облаков начал пробиваться утренний свет. Зунго повернул на парковку, и к машине подошел швейцар, чтобы открыть мне дверь.
— Спасибо, Зунго, — поблагодарила я, заплатив ему.
Он не взял чаевые.
— Оплата — это бизнес. А вот чаевые — это между нами.
— Спасибо.
— Надеюсь, оно того стоило.
— Я тоже надеюсь на это.
Он выключил счетчик и уехал.
Я вошла внутрь и увидела Эми, сидящую в вестибюле.
Она встала, пересекла вестибюль и крепко обняла меня. Затем, немного оттолкнув, она изучила меня и снова обняла. Я не могла поднять рук. Не могла осмелиться отвести взгляд от записки Джека. Я уткнулась лбом в плечо Эми и разрыдалась. Она оттолкнула меня, рассмотрела мое лицо, а затем обняла так сильно, как не мог бы обнять никто другой. Но я все равно не могла не реветь.
— Это письмо? — спросила Эми. — Он оставил его в вашем тайном месте? Под деревом, которое вы посадили?
— Он знал, что однажды я вернусь туда. Только я могла знать, где оно.
Я сидела сгорбившись. С дыханием по-прежнему были проблемы. Казалось, я никогда не смогу отдышаться. Эми обнимала меня за плечи. Мое тело раз за разом содрогалось во время длинных, медленных судорог, следовавших за каждым всхлипом.
— Раф должен был рассказать тебе раньше. Теперь я мегазлюсь на него.
— Он дал слово Джеку. Нужно радоваться, что Констанция вышла замуж за человека, который держит свое слово. Я не виню Рафа. Он находился в ужасном положении.
— Тогда почему он решил сказать тебе сейчас?
— Думаю, он решил, что я слишком сильно страдаю.
Мы сидели на небольшом двухместном диване в углу вестибюля. От взглядов прохожих нас скрывал лес из комнатных папоротников. В другом конце зала хлопотали два сонных мальчугана, которые расставляли подносы с пирожными на витрине кофейни. Время от времени появлялась пожилая женщина, по всей видимости отвечавшая за них, чтобы поторопить детвору. Кофейный аромат постепенно заполнил вестибюль.
— Значит, ты думаешь, что он болен? — спросила Эми. — В этом все дело?
— Думаю, он умирает. Я знаю это. Джек умирает.
— Ну же, перестань, — сказала она и взяла меня за руку. — Ты ведь не знаешь этого наверняка.
— Он был болен. Мне Раф сказал. У него лейкемия. Они с Рафом ездили в больницу, чтобы проверить его состояние. Ты что, не понимаешь? Он поехал со мной в аэропорт, чтобы показать мне, что твердо решил поехать со мной. Но он не мог. Не мог пересечь эту черту. Дело было не в Нью-Йорке и не в работе. Он просто заставил меня так думать.
— И поэтому он не поехал с тобой?
Я кивнула.
— Да, — сказала я. — Именно так Джек решает проблемы.
— Все равно получается какая-то фигня. Почему он не рассказал тебе, что происходит?
— Потому что Джек живет иначе. Он не хотел разрушать мою жизнь своей болезнью.
— Он бы и не разрушил.
— Он видел это по-своему, Эми. Как еще ему нужно было поступить? Как бы все это происходило на деле? Я стала бы его сиделкой? Разве это та жизнь, которой он мне желал? Подумай об этом. Это то, чего ты хотела бы для любимого человека? Если бы мы были женаты двадцать лет, то да. Но мы ведь только встретились. Мы только начинали узнавать друг друга. Ему не хотелось становиться пациентом.
Она взвесила мои слова. Несмотря на некоторую дикость Эми, мир для нее был организованным местом, и это ну никак не вписывалось в ее шаблоны.
— И поэтому ты любила его, — сказала Эми. — Это часть его сущности. Его настоящести.
— Да.
— Этот чертов мир слишком запутан для меня, — сказала она. — Ты хочешь побыть одна, чтобы прочесть письмо?
Я кивнула.
Она сжала мою руку и поцеловала меня.
— Я схожу за кофе, если он уже готов, — сказала она, удаляясь. — Не забывай дышать.
Я снова кивнула.
Я положила письмо на колени и уперлась в него взглядом. Прошла еще минута или даже две, прежде чем я заставила себя притронуться к нему.
51
Я осторожно достала письмо из конверта. Разделила две части бумаги — конверт напомнил мне крепко сжатый птичий клюв — и положила их рядом. Мне хотелось запомнить каждую деталь. Двое мальчишек, расставляющих выпечку на прилавке, не обращали на меня внимания. Я чувствовала аромат кофе и едва ощутимый запах моющего средства. Где-то вдали пробили часы. Я не стала считать удары.
Я заглянула в конверт, чтобы убедиться, что там ничего не осталось. Внутри было пусто. Я встряхнула его, чтобы окончательно в этом удостовериться, а затем перевернула его над столом. Встряхнула его еще пару раз. Убедившись, что там пусто, я осторожно положила его на место.
Затем развернула письмо и стала читать.
Дорогая Хезер,
я пишу это сразу же после того, как бросил тебя в аэропорту. Прости. Знаю, что причинил тебе боль, и у меня от этого разрывается сердце. Если твоя боль до сих пор так же сильна, как и моя, то мне жаль вдвойне.
Я не мог поехать с тобой в Нью-Йорк, потому что это от меня не зависит. Я болен, Хезер, и не поправлюсь. Я не могу — и не стану — перекладывать это на тебя, на нас. Поверь мне, я не пытаюсь быть мелодраматичным. Я пишу это в здравом уме и при ясной памяти. Называй это как хочешь… Судьба, случайность, невезение. В этот раз нам не повезло. Наша удача была недолгой.
Но этим можно было утешаться, правда? Для меня это было так.
Ты скрасила мои дни, Хезер. Я любил тебя всей душой и телом. Любовь находит нас, проходит сквозь нас и идет дальше…
Дж.
Я перечитала письмо трижды, десять раз, перечитывала его до тех пор, пока моя рука не затряслась настолько сильно, что больше не могла держать листок. Я положила его на стол и задержала дыхание. Я смотрела вверх сквозь голубую воду бассейна и пыталась избавиться от всех эмоций. Я задержала дыхание надолго.
Затем пошла к Эми.
— Ты сделаешь мне одолжение? Сбегай, пожалуйста, наверх, в нашу комнату, и принеси мне мою сумку для книг… Ты знаешь какую.
— Конечно, милая. Ты можешь сказать мне, что в письме?
— Принеси мне сумку, пожалуйста, и тогда я пойму. Я бы и сама сходила, но не доверяю своим ногам. Сумка. На столе.
Она кивнула, коснулась моей руки и ушла. Спустя пару минут Эми вернулась на наш крохотный островок посреди папоротников. Она поставила сумку передо мной. Я вытащила оттуда дневник дедушки Джека.
