– В смысле, чем вы располагаете?
У «деда» отпала челюсть. Жестко работает троица. Сразу быка за рога берут.
– Пока что ни с чем, – ответил, тряся пальцами, – я пока что узнать – как и что… Может, вы сами расскажете, а я послушаю.
Бачкова торопливо принялась рассказывать об условиях договора пожизненного страхования, искусно обходя опасные места и «водовороты». Помощь они, конечно, оказывают, но все зависит от того, какова стоимость квартиры. Может, это исторический замок. В таком случае речь может идти о крупных суммах. Рассказала, ни словом не упомянув о возможности расторжения договора. Она была абсолютно уверена, что держит судьбу за хвост.
Директор с Решетиловым молчали, изучая «клиента» со стороны и словно бы примеряясь, с какой стороны к тому ближе подступить. Наскочишь на чьего-нибудь папашу, потом ходи и оправдывайся, что ты не верблюд.
Оказалось, нет у деда детей. И жены тоже нет.
– Один как перст, – проговорил Лушников, утирая платком сухую глазницу. – Хотелось бы под старость пожить в свое удовольствие…
– Военный? – вдруг спросил Решетилов.
Ответ оказался отрицательным. Всю жизнь на заводе «Володарского» отработал.
– Конечно, никто не верит, что мне девятый десяток давно идет, – добавил Лушников и стал подниматься. – Голова что-то кружится… – проговорил. – На вольный воздух охота.
– Как с вами связаться?! – пыталась остановить его Бачкова.
Слова прозвучали бесполезно. Потенциальный клиент в буквальном смысле уплывал из офиса.
– Это я хорошо зашел, – бормотал под нос Лушников и дергал от изумления головой. – Никто не верит, что девятый десяток идет…
К нему подскочили сзади, обступили, цепляясь за локти. Нельзя же так сразу покидать собеседников, не вежливо даже. Разговор только начался, а клиент уже уходит. Так не бывает. Кроме того, на него потратили время, слушая…
«Дед» оказался неумолим. Вежливо, но настойчиво отстранился и вышел. Его не сопровождали.
В машине Лушников прослушал запись: ничего в ней нет особенного. Не считая исторической встречи со старым знакомым, адвокатом. Сидит себе. Поглядывает на всех с высоты своего величия. Теперь у Лушникова фотографии всех троих, а также и этой машины.
«Явный фигурант по делу», – подумал майор о Решетилове и вынул мобильник.
– Алексей Иванович?…
Услышал знакомый голос и стал докладывать.
– Вот он где окопался! – воскликнул подполковник. – Хорошо его помню: кличка – Садам Хусейнович. И рыжая, говоришь, у него? А директором геронтолог?!.. Понятно… Держи меня в курсе и продолжай наблюдение…
Майор завел машину. Отъехал немного от «объекта» и у около приемного покоя вновь остановился, включил устройство, автоматическую настройку и стал прослушивать разговор. Из крохотного микрофона доносилось отчетливое шуршание. Словно в кабинете перелистывали громадный альбом из мелованной бумаги, и толстые негнущиеся листы шуршали, не желая изгибаться.
– А хорош мерзавец сорвался с крючка, – проговорил Решетилов.
Это был именно его голос. Гноевых молчал. Зато Бачкова не выдержала, заставив Лушникова убавить громкость.
– Насадим и этого! Все равно он к нам придет!.. Не сорвется!..
– Вы бы как-нибудь вежливее, господа, о клиентах, – поправил подчиненных директор. – Они же, как малые дети… Мы тоже будем такими же…
В его голосе ощущался явный сарказм.
– Людмила Николаевна, – вновь произнес он. – Насколько я понял, на подходе две персоны? Или я, может, ошибаюсь? Тогда поправьте меня…
– Откуда я могу знать! – громко произнесла та. – Все в руках божьих!
Она была явно глуховата либо невоспитанна, потому так громко говорила.
– Иной дедок нас с вами переживет, – добавила она.
– Я не это имел ввиду!.. Вы же понимаете!
Директор, кажется, начинал терять терпение.
– Я просто имею ввиду, имеются ли опасения, – развил он мысль, – и насколько процесс пошел далеко.
Бачкова хмыкнула.
– Об этом вам лучше самому судить. В следующий раз, думаю, можете сами наведаться и взглянуть. Тут не так далеко.
Бачкова назвала адреса обоих клиентов.
Лушников улыбнулся: аппаратура исправно записывала информацию.
Далее Бачкова назвала еще один адрес. Но данный клиент, заявила она, пока что не внушал опасений. Со стороны слушать – обыкновенный треп специалистов-медиков, уставших от работы. Они давно привыкли к ней и очерствели.
Все так и было бы, если бы не насмешливый тон разговора.
– Думаю, в этом месяце мы выкрутимся, а в следующем нас ожидают финансовые проблемы, – продолжал Гноевых. – Патронаж, как ни странно, требует тоже затрат.
– Кстати, клиенты тоже, – вспомнила Бачкова. – Один, например, напомнил мне о соблюдении условий договора. У самого песок сыпется и верхом и низом, крыша слегка поехала, но телевизор ему подавай, несмотря на то, что свой стоит… Однако рано пока что. Чует мое сердце: способен к анализу…
Она снова назвала адрес.
Решетилов усмехнулся. Приглушенно. Значит, сидит все так же в углу.
– Людмила Николаевна, неужели, у вас есть сердце? – спросил он.
Намекает на ее уродливую толщину, словно бы сам красавец неотразимый. Но эта хороша, потому что проговорилась. «Рано пока что… Чует мое сердце – способен к анализу…»
Это ли не код для майора Лушникова. У Лушникова Николая тоже есть сердце, и оно способно чувствовать. Пусть, не шифр прозвучал только что, но и не простое слово. Это уже за рамками даже для зачерствелых напрочь медиков. Речь о каком то сроке. Если сейчас рано, то, вероятнее всего, когда-то будет можно…
Разговор в микрофоне быстро перешел к тому, что служебное время закончилось, и Бачкова прямо об этом заявила. Она не корова сидеть безвылазно на работе. Поднялась, скрипнув натруженным креслом.
– У меня тут коньяк остался, – ласково проговорил геронтолог Гноевых.
– Пейте сами его, а я пошла. У меня еще дел непочатый край. В магазин надо сходить. Это вам хорошо – вы мужики.
Лушников удивлялся близости отношений. Коньяк пьют. Технический директор Бачкова показывает директору зубы, но ее терпят. Выходит, что связывает людей очень много.
Николай запустил двигатель и тихо тронулся с места.
«А может, и ничего их не связывает, – произнес сам себе. – Первый раз, что ли, такое случается. Словам могут быть даны самые разные объяснения… Но тогда причем здесь это – способен к анализу… Значит, кто-то все еще может контролировать ситуацию?… И это конторе не выгодно?…»
Глава 26
Скворцов Валентин Петрович с удостоверением опера в кармане летел на свидание с любимой женщиной. Он пролетел мимо машины Лушникова и даже не посмотрел на номер автомобиля. Все его существо было занято другим – вопросом о предстоящей встрече. Этот вечный вопрос свел с ума ни одно поколение светлых умов.
