Бывало, если Марина не возвращалась ночью, я уходила на берег моря и долго сидела на деревянном лежаке, слушая прибой и мысленно разговаривая с тобой. Огромная луна нависала над морем, по воде бежала дорожка. Я закрывала глаза и начинала чувствовать твои легкие касания, вкус губ, запах волос. Это было так остро, что, казалось, стоит протянуть руку — тотчас упрусь в твою грудь. Боже мой, разве можно сходить так с ума по собственному мужу? Кому сказать, не поверят…
Но эти грезы не причиняли боль, как это было в Москве! Иллюзия твоего присутствия была столь убедительна, что я уже не тосковала. Ты был со мной… Твоя нежность, ласка, твоя страстная дрожь, твои красивые руки, которые я люблю целовать. Однажды я заговорила вслух, прошептав:
— Хороший мой. Удивительный мой…
— Вы что-то сказали? — послышалось из тьмы.
Я вздрогнула и оглянулась.
— Вам тоже не спится? — Ко мне подошел высокий мужчина в белом.
От неожиданности я даже не ощетинилась, как обычно в таких ситуациях, а вполне мирно ответила:
— Ну разве можно спать в такую ночь!
— Наташа Ростова, лунная ночь в Отрадном, — чуть насмешливо прокомментировал незнакомец.
— Какая Наташа, впору уже со старухой Изергиль сравнивать. Тоже у моря сидела.
Мужчина оценил мой инфернальный юмор. Он присел на соседний лежак, достал из кармана сигареты:
— Вы позволите?
Я пожала плечами:
— Ради Бога.
Он закурил, и огонек его сигареты таинственно светился в полумраке. Мы молчали довольно долго, потом незнакомец заговорил низким, звучным голосом:
— Представьте себе, что на горизонте появляется высокий парусный корабль, на воду брошены шлюпки. Слышите их плеск? Вот они гребут к берегу, выбираются из шлюпки и бредут по колено в воде. Вот они приближаются к вам…
— Кто? — глупо спросила я.
— Как кто? Пираты! Они хотят вас похитить, чтобы продать в рабство какому-нибудь сластолюбивому султану.
Я рассмеялась:
— У султана найдутся наложницы помоложе, на что ему я?
— Вы преступно ошибаетесь! Султану наскучили молоденькие неопытные рабыни. Он ценит зрелую красоту и ум. Помните, как Шахерезада очаровала своего грозного повелителя? Умом, зрелой красотой.
— Сказками! — возразила я.
— Почему бы и нет? — невозмутимо ответил мужчина в белом. — Мы, мужчины, любим сказки, ведь мы как дети.
— Да уж, — улыбнулась я в темноту.
Мы еще помолчали. И вдруг он спросил:
— А где ваша подруга?
Я опешила и насторожилась.
— Какая подруга?
— Марина. Ведь она ваша подруга?
Он повернулся ко мне и вгляделся в лицо.
— Да. Вы ее знаете? — удивилась я.
Незнакомец кивнул. Я внимательнее посмотрела на него.
— Мы уже виделись?
— На Центральной площади, помните? Слушали оркестр?
И я действительно вспомнила. Недели две назад — мы только приехали — Марина потащила меня на площадь:
— Знаешь, как в пятидесятые: духовой оркестр! Или еще до революции в парках играли военные музыканты. Это так здорово!
До этого мы полдня проболтались в парке, я устала с непривычки и приняла предложение без восторга. Однако, на удивление, мне все очень понравилось. Мы даже повальсировали немного. Вот тогда и появился этот мужчина и пригласил Марину танцевать. Потом мы ушли, и все. Мне казалось, продолжения не было.
Я не знала, что ответить незнакомцу. Марина не рассказывала, где пропадает по ночам. Она изменилась, стала чаще улыбаться, скрипка ее торжествующе пела и ликовала. Если я спрашивала, что с ней происходит, куда ее уносит, она декламировала смеясь:
Мне дело — измена, мне имя — Марина, Я — бренная пена морская!
Мужчина в белом ждал ответа, прикуривая очередную сигарету. Кажется, он нервничал. Мне захотелось ему помочь.
— Возможно, она дома, — неуверенно сказала я. — Я давно уже тут сижу, не знаю наверное.
Он кивнул, поднялся с лежака и исчез в темноте. Конечно, я была заинтригована. Возвращалась домой, чтобы устроить допрос моей странной подруге, но сразу все забыла, когда увидела ее. Марина сидела на подоконнике распахнутого окна, свесив ноги наружу. У меня упало сердце от страха: все-таки третий этаж сталинки. Я не решалась ее окликнуть, чтобы не испугать, так и стояла в дверях. Плечи Марины тряслись: она плакала! Впервые я видела, как плачет скрипачка.
Она сама почувствовала мое присутствие и обернулась. Я сказала, силясь скрыть дрожь:
— Вот кто у нас Наташа Ростова, любующаяся лунной ночью! Да, ночь чудесная! — и прошла в комнату.
Марина не ответила. Она отвернулась, чтобы стереть слезы. Потом медленно — мне показалось, чересчур медленно! — сползла с высокого подоконника. Чтобы не смущать ее, я занялась постелью. Марина ушла в ванную и долго не возвращалась. Я несколько раз подходила к двери и прислушивалась. Сердце вновь тревожно забилось: как бы не натворила чего моя безумная подруга. Я тихонько стукнулась в дверь:
— Марина, ты скоро?
В ответ мне щелкнула задвижка и дверь распахнулась. Заплаканная Марина, не глядя на меня, прошла на кухню. Я замялась, не зная, как себя вести. Скрипачка гремела бокалами и чем-то еще, потом позвала меня:
— Давай выпьем немного, вино хорошее.
Я с готовностью согласилась. Выключив верхний свет, мы уселись на кухне и, как это часто делали, зажгли свечи в старинном бронзовом подсвечнике. Марина разлила красное вино, некоторое время мы молча пили. Я заговорила первой:
— Тебя спрашивал на пляже мужчина в белом.
Марина подняла на меня измученные глаза и тихо спросила:
— Он просил что-нибудь передать?
— Нет.
Глаза ее вновь налились слезами.
— Не надо, Марина, — попросила я. — Нет сил смотреть на твои страдания. Расскажи же, что у тебя произошло?
Она потрясла головой — то ли в знак несогласия, то ли отгоняя дурные мысли — и снова наполнила бокал. Я ждала. Выпив все до дна, Марина отставила бокал и заговорила:
— Произошло то, чего я меньше всего ждала: я влюбилась. Думала уже, никогда этого не случится… — Она помолчала, справляясь с рыданиями, и снова заговорила: — И вот втюрилась, как девчонка! Но он такой!
Я мысленно ахнула: глаза подруги засветились сказочным светом, и вся она преобразилась.
— Красивый, умный! Умный по-хорошему. Говорить умеет так, что обо всем забываешь!
— Чем занимается? — спросила я и тотчас пожалела об этом.
