Среди казавшейся бесконечной череды молодых людей, желавших стать самыми близкими друзьями Пэппи, был один, по имени Оливер. Его родители имели собственность по всему Россмору. Он был очень хорош собой и, похоже, бабник. Он не утруждал себя серьезной работой, поскольку в ней не было необходимости. Его семья испытывала сложные чувства: облегчение оттого, что он наконец остепенится, и сожаление по поводу того, что невеста по имени Пэппи работает медсестрой и не имеет приданого. Я предостерегала Пэппи, что он не производит впечатление надежного человека, но она сказала, что в жизни приходится рисковать и, в конце концов, она сама может увлечься другим человеком, так что вступление в брак — это поступок оптимистов.
Таких свадеб я еще не видела. Я смотрела на нее как на что-то, о чем ты слишком много думал и заранее представляешь, как должно быть. Странно, я никогда не относилась серьезно ни к чьим свадьбам, кроме того времени, когда встречалась с Кейтом, который тоже был библиотекарем. Мы очень хорошо подходили друг другу, но наступил момент, когда исчезло взаимопонимание. Я не знаю, как это произошло.
Мы всерьез говорили о помолвке, и я сказала, что хочу обручальное кольцо с небольшим квадратным изумрудом. Оно не было необыкновенно дорогим, но мне показалось, что он был недоволен, что я уже выбрала за него и даже примерила его. Когда я сказала, что в нашем доме должна быть гардеробная, иначе наша одежда невероятно изомнется, он решил… впрочем, не знаю, что он решил на самом деле. Он сказал, что ему нужно время подумать, а потом совсем исчез с моего горизонта.
Свадьба Оливера и Пэппи была именно такой, какую можно было ожидать. Беспорядочная, неорганизованная. Было много смеха, шампанского и маленьких сандвичей с курятиной. И свадебный торт. И это все. Никаких банкетов с подписанными местами и прочим.
Матери с отцом понравилось. Мне — нет.
Эта шумная Грэния вопила на всю округу на пару со своим кошмарным краснолицым папашей. Мать с отцом сказали, что в жизни Пэппи больше не будет тяжелых дней.
По-моему, это было уж слишком.
Чтобы у Пэппи да жизнь без проблем?
Были ли у меня проблемы? Я жила в своей квартире и навещала их. Не так часто, как родители, но достаточно часто. Время от времени. Пэппи и Оливер жили в роскошном доме, по крайней мере по сравнению с моей маленькой квартирой, но, поскольку Пэппи, как рабыня, пропадала в своей гериатрической больнице, дом был ужасно неухоженным.
Уж если бы я вышла замуж за Оливера, я бы не работала, содержала дом в порядке и приглашала гостей. А он, возможно, гулял бы поменьше.
Я довольно быстро узнала об этом. Я была в винном баре и увидела, как он обнимался с какой-то девчонкой. Естественно, он меня увидел тоже и отцепился от нее. Он подошел ко мне, излучая море обаяния.
— Мы взрослые люди, вы и я, Джейн, — произнес он.
— Разумеется, Оливер, — ответила я ледяным тоном.
— И взрослые люди не должны бежать домой и рассказывать глупые сказки, не так ли?
— Если не видят других взрослых, делающих глупые вещи в винных барах, — сказала я, очень гордая собой.
Он внимательно посмотрел на меня.
— В конце концов, вы сами сюда пришли, Джейн, — бросил он и вернулся к своей девице.
Я заплатила по счету и ушла.
Когда это случилось, я ничего не сказала Пэппи.
Я пыталась предостеречь ее перед тем, как она вышла замуж, а она пожимала плечами и была так беспечна — пусть сама узнает обо всем.
Она узнала спустя шесть месяцев, когда неожиданно рано вернулась домой и, открыв дверь в спальню, обнаружила там Оливера с какой-то его старой любовью. Она потребовала развода. В этот же день.
Конечно, он запротестовал.
Она слишком серьезно все воспринимает, говорил он. Она не желала слышать ни объяснений, ни извинений, ни обещаний безупречной жизни в дальнейшем. Она сказала, что ей нужен добрый семейный очаг, а не материальные блага и что женитьба на ней была именно для него выгодной сделкой, в чем он убедится, когда подробно обсудит это с судьей и своими разведенными друзьями.
А потом, как будто это не было глупостью, Пэппи бросила свою скучную, но спокойную работу в больнице и устроилась в этот дурацкий приют по уходу за престарелыми под названием «Папоротник и вереск».
Ну и название! Но Пэппи есть Пэппи, она заявила, что ей там нравится, что для нее это было лучше, чем работа в клинике, потому что, когда она станет тут работать, людей не будут подгонять слишком быстро на тот свет. Многие из этих домов престарелых имеют бестактно жизнерадостные названия, ей еще повезло с этими «Папоротником и вереском», и она тут ползает на четвереньках, сажая растения, чтобы оправдать это глупое название.
Да, Пэппи не признает прописных истин.
Несмотря ни на что, этот приют слыл процветающим, и мама сказала мне, что Пэппи владеет значительной частью его имущества. Родители заявили, что, когда они состарятся, хотели бы отправиться туда и жить там. А Пэппи сказала, что можно замечательным образом устроиться туда пораньше и направить еще имеющуюся у них энергию на те прекрасные дела, какими занимаются все обитатели приюта.
Мне эта идея показалась неудачной.
Иногда я поддакивала им, но меня расстраивала мысль о том, что они будут сидеть среди стариков с пергаментной кожей и рассуждать о турнире по настольному теннису.
Временами Пэппи заявляла в своей дурацкой манере одиннадцатилетней девочки: «То, чем ты там занимаешься, Джейн, не идет ни в какое сравнение с нашей работой». Но, думаю, вряд ли кто-нибудь стал бы сравнивать такие несовместимые вещи.
Родители говорили, что Пэппи совершенно неугомонна. Не знаю почему, но мне показалось, что они говорили это с одобрением.
Многих сумасбродных стариков в этом приюте очень сильно волновал вопрос об обходной дороге, которую хотели проложить рядом с Россмором. Некоторые приветствовали эту идею, называя ее прогрессивной. Будет легче переходить дорогу, поскольку трасса не будет проходить через город. Другие были против и говорили, что родственники их все равно не посещают. Пэппи стала организовывать диспуты на эту тему, а затем привозила и тех и других в Россмор, чтобы они могли участвовать в соответствующей акции протеста. Ну не идиотизм ли? И даже Оливер, который время от времени навещал меня, говорил, что это бессмысленное дело.
Я держала у себя в холодильнике крупные сочные маслины и тонко нарезанную салями на случай прихода Оливера. И я всегда нарядно одевалась, так что он никогда не видел меня неряхой. Бедная Пэппи часто выглядела так, как будто целый день выполняла тяжелую физическую работу… впрочем, в этих больницах работа медсестры такой и была. Это было до того, как она начала работать в приюте. Что и говорить, меня радовали визиты Оливера.
И, конечно, мы спали вместе. Таков уж был Оливер. По-моему, ничего серьезного в этом не было. В конце концов, я была его свояченица, ну, если совершенно точно, то бывшая свояченица. И я не считала его кандидатом в мужья. Хотя, если святая Анна ответит на мои молитвы, он не вернется к Пэппи.
