— А что же происходит-то?
— Представьте… Тысячи людей покидают одновременно юдоль земную и переходят в мир иной. Огромное количество энергии освобождается при этом от бренных стискивающих ее оболочек. Выплеск энергии… Колоссальный выплеск энергии, Юрочка! Понимаете?! Возможно даже, что при таком одномоментном колоссальном погребении открывается какая-то «дыра в пространстве»!
— Мне кажется, профессор, что вы просто опять пытаетесь нагнать на меня страху страшными сказками.
— А вам разве не страшно, Юрочка? — удивился Горчицкий.
Ростовский почесал в затылке:
— Да вроде нет.
— Неужели, Юрочка? Неужели вы такой смелый человек?
— Да как вам сказать, профессор… Понимаете… Не то чтобы сильно смелый. Но я ведь мент! А мент, он ведь такой, своеобразный. Его самого любой йети испугается.
— Да-да, — вздохнул профессор. — Я что-то слышал о ваших методах. Это, кажется, называется «люлей навешивать»?
— Вот-вот, именно что «люлей». И дубинкой по почкам. Если они, конечно, почки, у этого йети есть.
— Ну надо же. А посмотришь фильмы про милицию — такие хорошие люди! Просто так и хочется подружиться с милиционером.
— А вот этого я вам все-таки, как человеку, к которому испытываю некоторую симпатию, не советую. Фильмы, профессор, чтоб вы знали, они сами по себе, а жизнь сама по себе.
— Так, значит, вам, Юра, совсем не страшно? — снова удивился Горчицкий.
— Да я думаю так, профессор. Вот этот, который воет, например? Какого хрена, он тянет? Хотел бы съесть нас — уже съел бы!
— Может, он просто хочет нас прогнать? — выдвинул предположение Горчицкий. — Знаете, дикие звери часто бывают очень умны и хитры. И без нужды не вступают в схватку. Они часто ограничиваются просто угрозами.
— Прогнать? — ухмыльнулся Ростовский. — А вот этого он — или оно! — не дождется!
И Юра хитро, искоса взглянул на профессора.
И отметил, что на лице Горчицкого появилось нескрываемое разочарование!
«Что, пан профессор, не вышло напугать?»
Ростовский усмехнулся.
— Во всяком случае, спасибо за предупреждение, профессор. Я вас понял: в Прекрасной долине опасно, и лучше поскорее мне отсюда сматываться. Так?!
— Ну, в общем, конечно.
— Спасибо за заботу. Что бы я без вас делал, профессор! — вполне искренне поблагодарил Ростовский.
«Но самое главное, что я буду делать, когда вас уже не будет, — подумал он про себя. — Пора задуматься об этом. Причем вплотную. Иначе, на фига мне все это было затевать! Нетушки… Или я привезу то, что заказал клиент Петухова, и получу свои деньги, или…»
* * *
Теперь уже Ростовский вовсю подозревал, что старик ведет какую-то свою игру.
А впервые Юру в этом убедили рисунки.
Рисуночки!
«Творчество наскальное… Якобы народное, — прошептал Ростовский. — Эмма и старик знали, что я пойду вниз по руслу реки. Пойду искать труп якобы утонувшего сыщика. И они подготовились. Специально намалевали! Вот тогда-то я и понял, что мне надо быть со стариком начеку… Я понял, что эти якобы наскальные рисуночки появились совсем недавно! Возможно, перед самым нашим приходом. Ведь один хороший дождик — и вода, поднявшаяся в подземной реке, смывает эти ваши каракули. Я проверил на следующий день. Сходил! После сильного дождя рисунков как не бывало! Ха-ха… «Темный порошок… характерный именно для ритуальных изображений. Природного происхождения»! — передразнил Юра профессора. — Нагородил сорок бочек арестантов! Все — хватит дрожать и медлить!» — пришел к выводу Юра.
Ростовский проверил пистолет, заряженный ампулой со снотворным. Надо искать «товар». До прибытия самолета, кстати, остается все меньше времени. Надо найти хоть одного «муму».
И надо срочно нейтрализовать профессора. На языке профессионалов то, что Юра задумал, именуется «полной нейтрализацией».
Юра Ростовский больше не будет «ждать момента».
А в общем, пора убираться отсюда. Летчик вполне поверит в то, что старик, и так дышавший на ладан перед отлетом в долину, дал все-таки здесь — в экстремальных условиях — дуба.
* * *
Тем более выяснилось, что профессор сам подставился.
В последние дни он стал отдавать предпочтение одному и тому же маршруту.
— Что это вы зачастили на склон Двуглавой? — поинтересовался у него на всякий случай Юра.
— Удивительное место! — объяснил профессор.
— Что ж там удивительного?
— А там, знаете ли, Юрочка, просто потрясающее сочетание: альпийской флоры и растений, характерных исключительно для более жарких стран.
— И чего?
— Взглянули бы вы, Юрочка, на тамошние гигантские лобелии и крестовники. Причем, заметьте, они привлекают уйму нектарниц! Вы, кстати, знаете, Юрочка, как эти насекомые умеют маскироваться?
— Понятия не имею.
— Они собираются в гроздья и принимают форму цветка.
«Ну прямо как ты, старик, — подумал Ростовский, усмехаясь. — Ты ведь тоже умеешь маскироваться… Под одуванчик!»
— Еще, заметьте, Юра, чем выше в гору, тем ярче окраска цветов. Там та-акие пурпурные лаконосы… Просто чудо!
— Цветы, что ли? Так я обязательно приду посмотреть!
* * *
Когда Юра появился на склоне Двуглавой, профессор был занят тем, что задумчиво разглядывал колючие заросли кустарника.
Причем Ростовский обратил внимание, что один из этих кустов был покрыт мелкими красными ягодами.
— Что это вы делаете, профессор? — поинтересовался Ростовский.
— А-а, так…
— Так?
— Чисто ботанический, научный интерес. Я ведь вам, кажется, говорил… Здесь, знаете ли, встречаются довольно необычные растения. Всегда, знаете ли, завидовал ботаникам…
— Ботаникам?
— Да! Знаете, у меня однажды в экспедиции шофер был… Любопытный такой парень.
— Что за парень?
— Ну, шоферы, знаете ли, обычно довольно болтливы. Все в экспедиции работают. А шоферу, в общем-то, делать особенно нечего: привез — отвез… А все остальное время — свободен. Вот они и маются от безделья: знай, покуривают и треплются… Болтают!
— Ну и чего?
— А этот все шутки шутил. Ну что это, мол, у вас, говорит, за экспедиция такая, у геологов? Камни да грязь. Да пыль! Вот у ботаников жизнь! Цветочки, лепесточки… Красота! Одна только у ботаников печаль — коровы! «Вот однажды, — говорит Вася, — в одной экспедиции, где я шоферил, корова приблудная все гербарии съела! Подошла, понимаешь, коварно, незаметно какая-то отбившаяся от колхозного стада корова — и съела все собранные ботаниками растения. Устроила для науки настоящую катастрофу!»
