– Роксана, я, наверное, пойду…
– Нет, – ответила она, поняв, что не проявила должного гостеприимства, и добавила: – Все нормально. Все в порядке.
Роксана улыбнулась, овладев собой. На Салима это произвело впечатление. Втайне он завидовал ее выдержке: беспокойство часто овладевало им, и держать себя в руках в такие минуты было тяжело.
Роксана провела Салима через гостиную в узкий коридор и указала на одну из дверей:
– Здесь ванная. Вот полотенце. Шампунь и мыло там. Я буду ждать в соседней комнате, хорошо?
Это было более чем хорошо. Это было прекрасно! Ванная не походила ни на одну из виденных им прежде. Лимонно-желтый цвет стен добавлял помещению простора и яркости. Умывальник – стеклянная чаша – выступал из стены. На полочке стояли миниатюрные керамические вазочки мятно-зеленого цвета, и из каждой выглядывал букетик качима. Душевую кабину отделяла от ванной дверь из непрозрачного стекла.
Никогда еще Салим не видел такой красивой ванной комнаты. Казалось, что ему здесь не место. Он повозился немного со смесителем, потом разделся и спрятал в джинсы нож и мешочек с деньгами. Войдя в душевую кабинку, он подставил тело под струи горячей воды. В слив стекала темная вода. Салим оттирал кожу, пока с него не начала литься чистая вода, трижды вымыл голову и только потом неохотно закрыл кран. Несколько секунд он неподвижно стоял в наполненной теплым паром ванной.
«Вода – действительно рошани», – подумал он, вдруг по-новому оценив эту мысль.
Он вытерся досуха и вышел в гостиную. Слева за приоткрытыми застекленными дверями виднелся кабинет с тяжелым резным столом посредине. Вдоль трех стен выстроились книжные полки из такого же дерева вишневого цвета. Столько книг! Салим вспомнил, как отец однажды взял его с собой в Министерство водоснабжения и электроэнергии. Они тогда заходили в библиотеку и видели стеллажи, набитые манускриптами и миниатюрами. В переплеты въелась пыль. Салим хорошо понимал, что никакому пятилетке не позволили бы там гулять, и эта мысль увлекала его больше, чем какая-либо книга в этой огромной комнате.
Отец Салима еще много лет после этого, посмеиваясь, вспоминал самый примечательный эпизод того дня: «Пришел главный инженер и спросил, хочешь ли ты когда-нибудь пойти работать в это здание. А ты ответил: “Нет. Мама иногда злится и говорит, что падар-джан заблудился среди своих книг. Я не хочу, чтобы она злилась еще и на меня”».
Салим не понимал, как отцу не надоедает снова и снова пересказывать это простодушное детское признание. Но в то же время что-то в нем никогда не уставало слушать эту историю…
Он со вздохом вернулся к настоящему.
«Наверное, это кабинет ее отца», – догадался Салим.
Он переступил порог и сделал несколько шагов, чтобы лучше рассмотреть книги, выставленные по высоте переплетов. Он коснулся глянцевых суперобложек. Множество книг на английском, некоторые на греческом. Книги по медицине и философии, насколько Салим мог понять. Он повернулся к полке над письменным столом. Что-то в нижнем ряду привлекло его внимание – по всем корешкам бежала вязь фарси.
Салим нагнулся и ясно увидел названия: «Афганистан: история государства», «Павшая афганская империя», «Сборник афганских стихотворений». Зачем им столько книг об Афганистане? Может, отец Роксаны говорит на дари?
Салим вспомнил, как она холодно смотрела на мальчишек, если они отпускали ехидные, а часто даже неприличные замечания. Словно бы понимала, о чем речь.
Салим растерянно оглядел кабинет. На одной из полок на противоположной стене стояла маленькая статуэтка, не больше десяти сантиметров высотой, – орел, вырезанный из ляпис-лазури. Этот афганский камень ни с чем нельзя было спутать, как и бурки – особые паранджи того же голубого оттенка.
– Ты все? – Роксана появилась на пороге кабинета.
Салим обернулся. Ему стало неловко за то, что он злоупотребил гостеприимством.
– Извини. Просто я увидел книги и захотел посмотреть… Их тут так много… А что, Роксана, твой отец знает дари?
– Что? – Она явно напряглась.
– Тут много книг об Афганистане. И они на дари. А вон та птица вырезана из афганского камня. Почему… – Мысли Салима разбегались, и он пытался собраться. – Мама… Ты говорила с моей мамой. Может, и ты знаешь дари? А твой отец… Он работал в Афганистане?
Роксана покачала головой, вздохнула и застенчиво улыбнулась.
– Салим, мой отец не работал в Афганистане. Не работал, – повторила она, словно поддразнивая его.
– Но тогда как…
– Он там жил. Он там родился. Мой отец афганец.
Салим смотрел на нее, широко раскрыв рот от удивления и прищурив глаза, словно увидел ее впервые. Если отец Роксаны – афганец, тогда сама она…
– Наполовину афганка, наполовину гречанка, – объяснила Роксана, прижав руку к груди. – Моя мать гречанка. Отец в юности приехал сюда учиться на врача, но в итоге начал заниматься другим. Он женился на моей матери и остался здесь. Я немного знаю дари – от него. Я выучила не так много, но достаточно, чтобы говорить.
Хлопнув в ладоши, Салим расплылся в улыбке.
– Ты афганка! – воскликнул он на дари. Слова легко слетали с языка. – Я чувствовал, что в тебе есть нечто особенное. Просто не знал, что именно! И поэтому ты помогаешь нам? Но твой отец… Наверное, он бы не обрадовался, узнав, что ты общаешься с афганскими парнями. Особенно с такими, которые… которые…
Роксана избавила его от необходимости договорить.
– Отец не знает, чем я занимаюсь. Да, ему бы это не понравилось, но не совсем по тем причинам, о которых ты думаешь. Тут все сложнее. Я никому не рассказываю, чтобы не создавать проблемы. Я хочу помогать людям, но ты можешь себе представить, как трудно мне придется, если эти мальчики узнают, что мой отец афганец.
Это Салим прекрасно понимал. Пока Роксана считалась гречанкой, на нее распространялись лишь местные правила. Мужчины из сквера не могли оценивать ее манеру одеваться или поведение по афганским меркам. Но, узнав о происхождении Роксаны, они, вполне возможно, утратили бы свою снисходительность. И тогда ее могли начать преследовать. Подходить к ней с неуместными предложениями. От одной мысли об этом Салиму захотелось, чтобы она больше не приходила в сквер.
– Ты права. Я никому ничего не скажу.
– Спасибо. Давай поедим, и тебе пора уже идти.
Роксана отвела его в кухню и разогрела слоеный пирог со шпинатом, жареного цыпленка и какие-то зеленые овощи. Салим ел, пока не почувствовал, что желудок вот-вот лопнет. Откинувшись на спинку стула, он застонал.
Роксана рассмеялась.
– Понравилось? Похоже, тебе было вкусно.
– Да, очень! Я наелся на три дня вперед, – весело ответил Салим, похлопывая себя по животу.
– Хорошо. Тогда я вымою посуду – и мы можем идти. Если хочешь, подожди в гостиной.
