— А Пашку зачем?
— Его-то в первую очередь надо было — он жеединственный свидетель. Да я все жалел.
— А Коляна?
— А это еще кто? — опешил Сулейман.
— Кто, кто? Сосед мой, Никалай Дуреев.
— А! Алканавт этот, из-под лавки. Видишь ли… он меняузнал.
— Да ладно! Он и поговорить с тобой толком не успел,отключился. Не то что внешность твою запомнить…
— И я так думал, по этому не таился, когда твой адресспрашивал. К тому же, если рассудить, где два таких разных человека, как докторнаук и бомжеватый алкоголик, могут пересечься в четверть миллионном городе?Нигде. И узнать меня он не может, даже если и запомнил что-то.
— Вот именно! А ты говоришь — узнал!
— Вот именно! — передразнил Сулейман. —Встретились на следующий день. И где? В «Доме просвещения и науки»! Это женадо! — возмущенно запыхтел он. — Пьянь наведывается в дом науки.Зачем?
— Лекции слушать. О пользе спиртных напитков.
— Ну дела! — Сулейман вновь присел. — Иглавное, увидел и тут же узнал. Ломанулся ко мне, да еще оторву какую-то засобой под ручку тащит. Лыбится. Орет «Лелин хахаль!». Еле убежал. А вечеромнаведался к Коляну вашему в гости. Нарядился пьянчужкой — это ж самая лучшаямаскировка. Синяк себе подрисовал, шапчонку на глаза, рот самогономпрополоскал. Так и явился. Бутылку с собой принес.
— С отравой, — пробормотала я.
— С отравой. Все равно, думаю, помер бы — не сегодня,так завтра. Либо от водки паленой, либо от пневмонии.
— Но не помер же!
— Ты прикинь! — Сулеймановы глаза округлились ещебольше. — Выжрал бутылку денатурата, от которой даже лошадь бы сдохла, иничегошеньки! Лежит песни поет.
— И ты его ножичком…
— Ножичком, — согласился он. — Апредварительно мешок ему с твоими вещами дал, наврал, что у жены барахлишкунатырил, и пока его припрятать надо. А завтра, говорю, вместе с тобой загоним.Он и обрадовался.
Сулейман замолчал, вздохнул удовлетворенно и началсосредоточенно застегивать молнию на сумке. Видимо, сказал, все что хотел, ибольше разговаривать не намерен. Что ж, значит, мое время пришло. А какумирать-то не хочется! Надо еще что-то придумать, что-то, что оттянуло бы моюкончину еще хотя бы на четверть часа.
— Вроде все ясно, — подумав секунд двадцать,выпалила я. — Не понятно одно — за фиг ты в моем столе рылся, за фиг вквартиру проник…
— Вот дурочка! — радостно воскликнул он. —Неужели до сих пор не поняла?
— Нет. — Я нахмурилась. — Вроде, нет.
Сулейман вновь расплылся в улыбке, зачем-то припрыгнул ивытащил из кармана смятый листок.
— Узнаешь? — он помахал им перед моим носом.
— Э-э-э. — Я послушно уставилась на листок. —Э-э-э. Вроде.
— Как это вроде? — Сулейман ткнул бумагу мне внос. — Это же тот самый, что Сеня в коридоре нашел.
— А! Контрольная по органической химии. И где ты еевзял?
— Ну ты ва-а-аще! — протянул он ужеразочарованно. — Неужели не дошло, что это та самая формула «Осы» из-закоторой все и началось?!
— Но ты же сказал…
— Да мало ли что я сказал! — гаркнул он. — Ямного чего тебе мог наговорить, например, что это реферат по квантовой физике,и ты бы поверила. — Он шлепнул меня листком по носу. — Надо же бытьтакой необразованной дурочкой, чтобы принять это, — вновь шлепок, —за институтскую контрольную. И я еще думал, что ты это специально…
— Что специально?
— Я решил, что ты издеваешься надо мной. Веришь, яподумал, что ты все знаешь, все вычислила, поняла, по этому зажала формулу,припрятала ее, а мне сунула в нос с банальным вопросом лишь для того, чтобыпоиздеваться.
— Поиздеваться? — ахнула я.
— Ну…Либо дать понять, что формула у тебя, и в скоромвремени мне придется у тебя ее выкупить. — Он досадливо тряхнул головой,от чего вокруг его лба закружился вихрь белой пудры. Выглядело это очень гадко!
— И когда же ты понял, что я не коварная шантажистка, апросто дура?
— Когда, когда, да никогда! Разве я мог предположить,что ты ей книжку закладываешь! — не унимал возмущения Сулейман.
— И как ты потерял этот лист?
— Как, как. Бежал после пожара по вашему коридору,запнулся. Упал. Бумаги, ну те, что я выкрал, из-за пазухи высыпались, я ихсобрал. Думал, что все, а оказалось, что главную проворонил. Потом вернулся,давай искать, а тут вы с Сеней. Пришлось сбежать. — Сулейман почесал своейвнушительный нос. — И я не придумал ничего лучшего, как подкараулить тебяв кустах, думал сумку вырвать. Помнишь такое?
— А как же! Чуть руку мне не оторвал.
— Ты же мертвой хваткой в сумку вцепилась! Как фурия.Бросила бы кошелку свою, ничего бы не случилось … Вот тогда я и подумал, что тыявно хранишь в ней что-то ценное, не иначе формулу… Не из-за мелочи же, неиз-за пудры с помадой ты жизнью рисковала… Это же ерунда…
— Ерунда? — оскорбилась я. — По твоему помада«Гош» и пудра «Римель» ерунда? А духи «Кензо»? А тушь «Ревлон»?
— Ничего не понял, — замотал головой он.
— А маскировочный карандаш «Буржуа»? Да это твояквантовая физика по сравнению с моей косметикой — ерунда.
— Н-да, — протянул он удивленно. — Я знал,что у всех система ценностей разная, но чтоб настолько…
— Потом ты обыскал мой стол, — продолжила я, недавая ему времени на раздумье, а то вспомнит еще о том, что я уже пол часа, какдолжна быть мертва. — И между прочим сукой обозвал.
— Разозлился, извини. — Он пожал своими костлявыми,обсыпанными перхотью, плечами. — Потом пришлось наведаться в твоюквартиру. Но и там ничегошеньки не обнаружилось, только жуткого вида соседка, скакой-то гадостью на голове…
— Ты видел Соньку? — охнула я.
— Не знаю, как звали то отвратное существо… Я, веришь,даже испугался сначала, когда она мимо меня проплыла — думал приведение. Я,чтоб ты знала, в прихожей прятался, хотел тебя там подстеречь. Но чудо вошло вкомнату, покричало, очень, кстати, противным голосом, потом село на кресло. Чтооно делало дальше, не знаю, я выскользнул из квартиры и из подъезда. Да!Покидать твой дом очень удобно — кругом арки, куда не поверни, везде естьпроход на бульвар.
— А потом ты засел в нашей комнате?
— То, что формула лежит в твоей сумке, стало очевидным.Поэтому я затаился в вашей коморке и стал ждать — я знал, что ты первойпоявляешься на работе.
— Ты хотел меня убить?
— Уж не сомневайся. Убил бы. Но произошло чудо! Сижу яза шкафом, жду. Вдруг открывается окошко. И что я вижу? Заветную сумку. А вней, между страницами какого-то идиотского романа лежит он, родимый, листок сформулой. — Он счастливо улыбнулся. — Так что сгубило тебя твоеглупое любопытство и самонадеянность. Если бы ты не стала за мной шпионить,осталась бы жива. Вот так-то!
