Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
- Да.
- Я юрист, занимаюсь спорными делами о наследстве. Приехал из Москвы по поводу имущества Яны Хромовой.
Женщина подняла на него слезящиеся глаза.
- А мы при чем?
- Девичья фамилия Яны - Вербицкая, - пояснил сыщик. - Судя по некоторым письмам, оставшимся после ее смерти, вы состоите с Вербицкими в родстве.
- По Адаму и Еве все люди родня, - усмехнулась женщина. - Двоюродные и троюродные тетки, дядьки и внучатые племянники, о которых вы слыхом не слыхивали, у каждого найдутся. Вербицкие как раз из таких. Пока была жива мать Яны, мы худо-бедно поддерживали отношения… у них в Москве квартира, так мы иногда ездили - за покупками и столицу посмотреть. Ладно, проходите в горницу… чего ж тут стоять?
В большой комнате много места занимала красивая, в синих изразцах печь; полки с посудой, с туесами и коробами из лыка, стол, спинки и подлокотники старых диванов - все было покрыто вышитыми полотенцами, салфетками, накидками. Скатерть с крупными синими и желтыми цветами в центре и по краям, с бахромой по низу приковала внимание гостя.
- Отец у меня печником был, знаменитым на всю округу, а мать - рукодельницей, - с гордостью сказала Хлебина. - Родители в Рыбном жили, а мы, как поженились с Ваней, в Старице дом справили. Хороший дом, большой, - она повела руками в воздухе, - дочь вырастили, думали, внуков нянчить будем… а оно не так вышло, как мечталось.
И так красные глаза Федотьи покраснели еще сильнее, вот-вот заплачет.
- Зять-то у нас пьющий оказался, - пожаловалась она. - Настя с ним мается, а не бросает. Как без мужика двоих детей поднять? Я днями и ночами горюю, оплакиваю ее судьбу. Разве для такой жизни я дочку растила, лелеяла? Здоровье у меня никуда не годится, даже помочь Настене не могу!
- Это ваша мама вышивала? - спросил Смирнов, переводя разговор на другое.
Его не интересовали семейные неурядицы, он приехал разузнать побольше о Яне. Иногда корни проблем тянутся из таких глубин, что диву даешься.
- Лукерье Ракитниковой многие люди заказы делали - и народные артисты, и жены начальников, и священнослужители… да что говорить, прошли те времена, - вздохнула Федотья. - Мама церковные покрывала для монастырей делала, плащаницы. Ее вышивки даже в музее есть! По нашей женской линии искусство рукоделия передавалось из поколения в поколение, от самих золотошвеек из мастерских боярыни Ефросиньи Старицкой, вместе с именами: Федотья, Лукерья и Настасья. Так было положено девочек называть. На мне все и оборвалось - не легла моя душа ни к вышиванию, ни к плетению кружев, ни к иному шитью. Дочку-то я все же Настеной назвала, а вот к рукоделию не приучила. Бабушке тоже это не удалось. Потому она и прикипела к Яночке! Та девочкой на лето приезжала, жила в Рыбном с Лукерьей, перенимала у нее, как узор составить, цвета подобрать, какие нитки использовать. Все, бывало, сидит над пяльцами, мудрит что-то. Хорошая девчушка была, тихая, а как выросла да мать похоронила, чураться нас стала. И мы не навязывались. Потом Яночка замуж вышла за нашего, старицкого парня. Они у Насти на свадьбе познакомились.
- Могу я с вашим мужем поговорить? - спросил Смирнов от безысходности.
Ну что еще могла ему поведать эта уставшая от жизни, иссохшая женщина?
- С дедом-то? Конечно, можно. Только он на рыбалку с утра подался, когда придет, не знаю. - Она помолчала. - Вы… про наследство упоминали. Это что, Яна вас прислала? Так ее имущества тут нету.
- Понимаете, Яна Хромова умерла, ее убили.
Федотья прижала жилистые ладошки к губам, обомлела.
- Господи! Такая молодая… Ой, жалко! Жалко. Как же ее убили, за что?
- Пока неизвестно. Идет следствие. Я думал, вы поможете выяснить некоторые обстоятельства. Когда вы видели Яну последний раз?
- Давно. Позапрошлой осенью Яна гостила в Рыбном, у дочери с мужем. Бабушка Лукерья еще была жива, но уже едва дышала, память потеряла, заговаривалась, - однако Яну узнала и обрадовалась. Мне тогда пришлось временно переселиться к молодым, помогать ухаживать за больной. А когда Яна приехала, то вызвалась посидеть пару ночей с бабулей - я хоть отоспаться смогла. Она помоложе, покрепче: ночью старушку развлекала разговорами, а днем бродила по берегу Волги, по старым местам, где в детстве играла. Будто прощалась! С тех пор я о ней ничего не слышала. Бедная! Рано с жизнью рассталась… кто бы мог подумать? Убили!
- Яна дружила с Настей?
- Они с трудом находили общий язык, - вздохнула Хлебина. - Настя девчонкой была шустрая, веселая, озорная, а Яна - будто ларчик закрытый: насупится и думает о чем-то своем. Ни с соседскими детьми играть не хотела, ни взрослым помогать по хозяйству. Бабушка Лукерья одна сумела ключик к ней подобрать - сядут вдвоем, перешептываются, колдуют над пяльцами. Мать у меня была не только рукодельница, еще и выдумщица великая, сказки любила, знала их бессчетно, многие сама сочиняла. На старости только, - прости, Господи, - из ума выживать стала маленько: перепутала сказки с былью. Никто уж ее слушать не желал, так она душу отвела напоследок с Яной, наговорилась досыта.
- В Старице или в Рыбном у Яны были какие-нибудь знакомые, друзья? - спросил Смирнов.
Женщина подумала, развела руками:
- Нет. Мы удивились, когда Яна вдруг вышла замуж за Валерку Хромова, - думали, она в девках вековать будет. Внешностью не вышла, характером тоже. А вот, поди ж ты, нашелся жених: смирный, непьющий.
Федотья спохватилась, что с завистью говорит о судьбе Яны, которой уже нет в живых, замолчала.
В комнате было тепло, уютно. На диване, свернувшись калачиком, спал большой рыжий кот. В окнах, за вышитыми занавесками, потемнело, пошел снег. Редкие крупные снежинки прилипали к стеклам.
- Чаю хотите? - предложила хозяйка.
Смирнов вежливо отказался, думал, какой бы еще вопрос задать. Ничего достойного внимания он пока не узнал. На что надеялся? Уходить рано, а о чем говорить, непонятно.
- Можно, я посмотрю вышивки? - вырвалось у него.
Хлебина расцвела от удовольствия. Она повела его в просторную спальню, где все поражало глаз - покрывала на кроватях, подушки, вышитый абажур, салфеточки, чехлы для стульев.
- Это все мамины руки сотворили, - тепло произнесла Федотья. - Хотите, я еще из шкафа достану?
Она вывалила на кровать ворох наволочек, полотенец, изумительной красоты сорочек, поясов, передников и прочих вещиц, назначение коих было Смирнову неизвестно, - начала показывать.
- Вот свадебные полотенца, вот головная повязка… а вот… ой, это не то.
В ее руках мелькнул невзрачный лоскут, тут же полетевший в сторону. Сыщик напрягся.
- Постойте-ка… не отбрасывайте, мне интересно.
Он потянулся за лоскутом, на котором вместо яркого цветного узора был вышит пейзаж: извивы реки, солнце, садящееся в воду, обрывистый берег, дерево… Картинка природы, выполненная виртуозно легкими, четкими стежками, в то же время напоминала детскую игру в виде плоского изображения местности, по которому надо переставлять фишки.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
