– Нет-нет! Он бы никогда так не поступил.
Анна считала ее наивной. Несомненно, придет время, когда Мадж надоест Эдварду и он отошлет ее от себя. Тем не менее бесполезно предупреждать ее о неизбежном, она все равно не станет слушать. Это непостижимо, но ее подруга действительно была влюблена в герцога Букингема.
Словно угадав мысли Анны, Мадж принялась перечислять достоинства Эдварда.
– Он всегда был очень добр и заботлив. Вы и сами это знаете. Разве он не оставил всех учителей леди Мэри, чтобы дать образование моей Маргарет? И он обещал устроить для нее блестящее замужество. Герцог надеется получить опекунство над младшим сыном недавно скончавшегося графа Килдэра. Если так и будет, помолвка состоится незамедлительно.
Анна слегка приподняла брови от удивления. Выдать свою внебрачную дочь за графского сына, пусть даже самого младшего, – это, безусловно, большая удача.
– Эдварду это дорого будет стоить, – сказала она.
Мадж вздохнула.
– Как и браки его законных детей. Ваш брат подумывает о том, чтобы продать часть своих имений, чтобы их оплатить. И еще ему понадобятся деньги, чтобы покрыть расходы, связанные с визитом короля.
– Принимать у себя короля – великая честь.
– И великое бремя. Положение герцога настолько тяжелое, что ему приходится иметь дело с теми, кого он раньше презирал.
– Только не говорите мне, что он продал землю кардиналу Уолси!
Такое предположение вызвало у Мадж легкую улыбку.
– Нет. Но он взял деньги в долг у сэра Уильяма Комптона и, кроме того, ведет с ним переговоры о продаже двух имений.
– Небывалый случай, – подтвердила Анна.
Она вздрогнула, услышав имя Уилла. Поскольку оба они служили при дворе, она часто его встречала. Они легко вернулись к своей прежней манере общения, подшучивая друг над другом и флиртуя, хотя Анна больше не чувствовала себя рядом с ним так же непринужденно, как раньше. То, что ее брат взял деньги у Уилла, обеспокоило Анну. То, что Уилл одолжил деньги своему давнему врагу, встревожило ее еще больше.
– Эдвард никогда не позволяет своему предубеждению против людей препятствовать извлечению пользы для себя, – сказала Мадж.
– Это верно, – согласилась Анна. – Мой брат всегда проводил больше времени над своими учетными книгами, чем другие аристократы. Но что же насчет вашего будущего, Мадж? Эдвард позаботился о вашем содержании?
– Он проявил щедрость, обеспечив меня доходами и землями.
Мадж отвела взгляд в сторону, как будто хотела скрыть от Анны какие-то мысли. Снедаемая любопытством, Анна собиралась уже расспросить подругу поподробнее, но в эту секунду горнисты протрубили сигнал о том, что королевская процессия отправляется.
Анна покинула Пенсхерст, так и не выяснив, почему Мадж вдруг стала такой скрытной. Вскоре среди суматохи придворной жизни она совершенно позабыла об этом происшествии.
57
Ист-Гринвич, графство Кент, 4 ноября 1519 года
Мадж Геддингс спустилась в конюшни, пристроенные к арендуемому в Ист-Гринвиче герцогом Букингемом дому. Женщина хотела справиться о состоянии своей кобылы Гуди, захромавшей после последней поездки. Уже больше года Эдвард брал свою любовницу вместе с собой в разъезды. В отсутствие герцогини Мадж выступала в роли хозяйки. Ей нравилось, чтобы лошадь была рядом, но это не всегда было возможно. Когда они останавливались в Лондоне, лошадей приходилось оставлять в конюшне на постоялом дворе в Ламбете, на противоположном берегу Темзы, что было очень неудобно. Иногда Эдвард даже отсылал их назад в Пенсхерст или Торнбери и при необходимости брал лошадей в наем для себя и своих сопровождающих.
Когда двор останавливался в Ричмонде или Гринвиче, герцог арендовал особняк поблизости: в Барнсе в первом случае и в Ист-Гринвиче во втором. Правда, ни один, ни другой не шли ни в какое сравнение с Торнбери, где в конюшнях стояло более сотни лошадей всех видов, от скаковых до ломовых. Мадж кормила Гуди морковкой и раздумывала о том, хочется ли ее кобыле вернуться в Глостершир.
Побыв немного со своей лошадью, Мадж разыскала кузнеца герцога, и тот уверил ее, что неприятности Гуди связаны с застрявшим у нее в копыте камнем, который уже вытащили оттуда. Успокоившись, женщина уже возвращалась в дом, когда в ворота въехал Чарльз Найветт. Увидев ее, он быстро спешился и, бросив вожжи мальчику-слуге, поспешил через мощеный двор, чтобы ее перехватить.
– Герцог Букингем в опале, – заявил Найветт, поравнявшись с Мадж.
Она отметила, что, сообщая эту новость, он выглядел чрезвычайно довольным. Она не стала останавливаться.
– Я уже знаю, что между королем и герцогом были недоразумения и что по воле короля кардинал Уолси отчитал нашего господина за то, что он вручил сэру Уильяму Балмеру, слуге короля, ливрейный знак Стаффордов.
Эдвард негодовал по этому поводу. Получить нагоняй от Уолси, сына мясника из Ипсвича, было для него невыносимым оскорблением.
– Я не понимаю, почему это происшествие вызвало столько шума, – продолжила Мадж. – У высоких господ должна быть многочисленная свита. Если у них не будет прислуги, то как они смогут произвести впечатление при дворе?
– Наш господин слишком самонадеян, и это вредит ему самому, – сказал Найветт без обиняков. – Мало ему было разодеться в пух и прах и сервировать стол заморскими деликатесами. На этот раз он зашел еще дальше. Любое сочувствие к нему с вашей стороны неуместно. Жалеть нужно Балмера.
– Почему? Что с ним случилось?
– Балмера приволокли в Звездную палату, где в присутствии Тайного совета король лично распек его за недостойное поведение.
У Мадж округлились глаза. Она мельком видела короля Генриха, когда королевская процессия посещала Пенсхерст. У его величества был грозный вид. Такого человека она бы поостереглась сердить. Эдвард в гневе тоже был страшен.
– Он был напуган до полусмерти, – сообщил Найветт, как будто эта сцена предстала перед его маленькими светлыми глазками. – Король сказал ему, что не допустит, чтобы его слуги носили на рукаве эмблему других господ, и прочитал в этой связи лекцию на добрых четверть часа. Балмер рухнул на колени и молил о пощаде, но к этому времени король уже довел себя до бешенства. Его величество повернулся к Балмеру спиной и велел переходить к следующему делу. Балмер остался там, где был, стоя на коленях, пока Тайный совет не рассмотрел остальные дела. Никто из советников не дерзнул взглянуть на него. Прошло несколько часов, прежде чем король соизволил снова обратить на него внимание. Тогда гневный взгляд его величества не оставил Балмеру сомнений, что свою жизнь он окончит в Тауэре. Но король его простил и снова принял на королевскую службу.
Мадж помрачнела.
– Я по-прежнему ничего не понимаю. Что ужасного в том, что он взял эмблему у герцога? И почему, всего лишь дав Балмеру ливрейный знак, его светлость вызвал такой гнев короля?
