Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
– А знаешь что? – сказал Радим. – Похвали-ка ты их ещё раз! Умеешь ты это делать – у меня вот так не выходит…
И, пока польщённая Лава ахала и восхищалась розовеющими на глазах помидорами, он вернулся к столу, где тут же зацепился локтем за недавно вылезший сучок.
– Хороший стол получился, гладкий, – со вздохом заметил он, похлопывая по распрямляющимся доскам. – И дерево хорошее, без задоринки…
Сучок послушно втянулся в доску. Радим мрачно взглянул на грязную глиняную плошку.
– Чтоб тебя ополоснуло да высушило! – пожелал он ей вполголоса. Плошка немедленно заблестела от чистоты. Радим отодвинул посудину к центру стола и задумался. Конечно, Лаве приходилось несладко, но в чём-то она, несомненно, была виновата сама. Изо всех приходящих на рынок женщин торговки почему-то облюбовали именно её, а у Лавы, видно, просто не хватало мудрости отмолчаться.
– Знаешь, – задумчиво сказал он наконец. – Тут вот ещё, наверное, в чём дело… Они ведь на рынок-то все приходят уродины уродинами – переругаются с мужьями с утра пораньше… А тут появляешься ты – красивая, свежая. Вот они и злобствуют…
Лава, перестав на секунду оглаживать заметно укрупнившиеся помидоры, подняла беспомощные наивные глаза.
– Что же, и нам теперь ругаться, чтобы не завидовали?
Радим снова вздохнул.
– Не знаю… – сказал он. – Как-то всё-таки с людьми ладить надо…
Они помолчали.
– Вот, – тихо сказала Лава, ставя на стол корзину с алыми помидорами.
– Умница ты моя, – восстановил он её мыслительные способности, и, наверное, сделал ошибку, потому что жена немедленно повернула к нему вспыхнувшее гневом лицо.
– Я тебя столько раз просила! – вне себя начала она. – Научи меня хоть одному словечку! Не захотел, да? Тебе лучше, чтобы я такая с базара приходила?
Радим закряхтел.
– Послушай, Лава, – сказал он, и жена, замолчав, с сердитым видом присела на шаткий кривой табурет. – Ты сама не понимаешь, о чём просишь. Предположим, я научу тебя кое-каким оборотам. Предположим, ты сгоряча обругаешь Грачиху. Но ведь остальные услышат, Лава! Услышат и запомнят! И в следующий раз пожелают тебе того же самого… Ты же знаешь, я – мастер словесности! Нас таких в селе всего четверо: староста, Тихоня, Черенок да я… Видела ты хоть однажды, чтобы кто-нибудь из нас затевал склоку, задирал кого-нибудь? Ведь не видела, правда?..
Лава молчала, чему-то недобро улыбаясь.
– Ну я им тоже хорошо ответила, – объявила она вдруг. – У Грачихи теперь два горба.
– Два горба? – ужаснулся он. – Ты так сказала?
– Так и сказала, – ликующе подтвердила Лава. – И прекрасно без тебя обошлась!..
– Постой, – попросил Радим, и Лава встала. Он потёр лоб, пытаясь собраться с мыслями. – Два горба! Да как тебе такое в голову пришло?..
– Мне это… – Лава не договорила. В глазах у неё был страх. Видно, сболтнула лишнее.
Радим тоже встал и беспокойно прошёлся по вспучившимся доскам пола.
– То-то, я смотрю, сегодня утром: то зеркало искривится, то сучок из стола вылезет… Мы же так со всем селом поссориться можем! Не дай бог, придумают тебе кличку – тут уж и я помочь не смогу… Два горба!.. – Он осёкся, поражённый внезапной и, надо полагать, неприятной догадкой. Потом медленно повернулся к отпрянувшей жене.
– Ты от кого это услышала? – хрипло выговорил он. – Кто тебе это подсказал? Со словесником спуталась?
– Нет! – испуганно вскрикнула Лава.
– С кем? – У Радима подёргивалась щека. – С Черенком? С Тихоней?
– Нет!!
– А с кем? Со старостой?.. Ты же не могла это сама придумать!..
Следует заметить, что от природы Радим вовсе не был ревнив. Но вздорная баба Кикимора с вечно прикушенным по причине многочисленных соседских пожеланий языком однажды предположила вслух, что Радим – он только на людях скромник, а дома-то, наверное, ух какой горячий!.. С того дня всё и началось…
– Староста! – убеждённо проговорил Радим. – Ну конечно, староста, чтоб его на другую сторону перекривило!.. Нашла с кем связаться!
Редко, очень редко прибегал Радим в присутствии жены к своему грозному искусству, так что Лава даже начинала подчас сомневаться: а точно ли её муж – словесник? Теперь же, услышав жуткое и неведомое доселе пожелание аж самому старосте, она ахнула и схватилась за побледневшие щеки. Тем более что со старостой Лава и вправду связалась недели две назад – в аккурат после того, как супруг сгоряча её в этом обвинил. В общем, та же история, что и с Черенком…
«Спаси бог сельчан – словесник осерчал», – вспомнилась поговорка. Лава заметалась, не зная, куда схорониться. Но тут Радим запнулся, поморгал и вдруг ни с того ни с сего тихонько захихикал. Видно, представил себе Грачиху с двумя горбами.
– А ловко ты её!.. – проговорил он, радостно ухмыляясь. – Допросилась-таки, языкастая…
Не иначе кто-то на рынке в сердцах обозвал его дураком.
– Два горба… – с удовольствием повторил резко поглупевший Радим. – Не-е, такого сейчас уже и словесник не придумает… Видать, из прежних времён пожелание…
Испуганно уставившись на супруга, Лава прижалась спиной к грубо оштукатуренной стенке. А Радим продолжал, увлёкшись:
– Во времена были! Что хочешь скажи – и ничего не исполнится! Пожелаешь, например, чтоб у соседа плетень завалился, а плетень стоит себе, и хоть бы что ему! Зато потом…
Он вновь запнулся и недоумённо сдвинул брови.
– О чём это я?
Видно, на рынке зарвавшегося ругателя одёрнули, поправили: ума, что ли, решился – словесника дураком называть? А ну как он (словесник то есть) ляпнет чего-нибудь по глупости! Это ж потом всем селом не расхлебаешь! Не-ет, Радим – он мужик смышлёный, только вот Лаве своей много чего позволяет…
– Ты… о прежних временах, – еле вымолвила Лава.
Вид у Радима был недовольный и озадаченный. Мастер словесности явно не мог понять, зачем это он накричал на жену, обидел старосту, смеялся над Грачихой…
– Прежние времена – дело тёмное… – нехотя проговорил он. – Считается, что до того, как Бог проклял людей за их невоздержанные речи, слова вообще не имели силы… Люди вслух желали ближнему такого, что сейчас и в голову не придёт…
– И ничего не сбывалось?
– Говорят, что нет.
Глаза Лавы были широко раскрыты, зрачки дышали.
– Значит, если я красивая, то как меня ни ругай, а я всё равно красивая?
– Д-да, – несколько замявшись, согласился Радим. – Но это если красивая.
Лава опешила и призадумалась. Красивой становишься, когда похвалят… Можно, конечно, и родиться красивой, но для этого опять-таки нужно чьё-нибудь пожелание… И чтобы соседки на мать не злились…
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
