От Джейка ни одной весточки, хотя я писала ему трижды.
На следующее утро снимаю немного денег со счета, сажусь на десятичасовой автобус и еду в Бока-Барранка. Серфингист-американец, которого я уже видела в Эрмосе, едет тем же маршрутом. Парня зовут Дуг, он изучает историю Америки в колледже и сейчас на каникулах. Собирается навестить приятелей в Хако. С собой у него ничего, кроме небольшой сумки.
— А где доска? — интересуюсь.
— Доску трудно возить в автобусе. Просто беру напрокат, непосредственно на месте, А вы чем занимаетесь?
— Составляю путеводитель. А еще — ищу доску работы Билли Розботтома.
— Розботтома? Зачем? — удивленно спрашивает Дуг.
— Хочу сделать брату подарок. Цена роли не играет. Не видел ничего подобного?
— Хотел бы я!..
— Если увидишь, напиши, — протягиваю самодельную визитку, на которой значится мой электронный адрес. Надпись гласит: «Ищу Билли Розботтома. Вознаграждение гарантируется».
В Хако Дуг жмет мне руку и желает удачи. Остаюсь в автобусе; в компании семейства из Пуэрто-Рико, двух немцев и мальчика с бумажным пакетом, полным жевательной резинки. Мне кажется, он слишком мал, чтобы путешествовать в одиночку.
Примерно в получасе езды к северу от Хако пересекаем мост через широкую коричневую реку. Водитель останавливается на противоположной стороне.
— Сделайте фото! — Он открывает двери. — Отсюда красивый вид!
Выбираюсь из автобуса вслед за пуэрториканцами. Мальчик с жевательной резинкой спит, не обращая внимания на шум. Стою на мосту и смотрю на мутную воду в пятидесяти футах внизу. Вверх по течению неторопливо плывут шесть громадных аллигаторов. Еще четыре греются на солнце, лежа на берегу.
Туристы фотографируют, и я следую их примеру. Щелкая затвором, отдаю себе отчет, что это первые фотографии со дня исчезновения Эммы, которые не имеют ничего общего с поисками или работой. Фотографирую интересную сцену без всякой сторонней подоплеки. Интересно, какими получатся снимки после проявки? Грязно-зеленые аллигаторы почти скрыты под водой, от их угловатых тел веером разбегаются волны. Солнце слишком яркое; было бы лучше сделать эту фотографию на закате, при мягком свете, озаряющем тинистые воды.
Еще через два часа въезжаем в Пунтаренас. По обеим сторонам дороги, прилепившись друг к другу, стоят хижины. Илистая река вливается в океан. Останавливаемся перед приземистым и как будто необитаемым мотелем. Без всяких проблем снимаю номер, всего девятнадцать долларов за ночь.
— Сейчас отлив, — говорит портье, из местных, но с очень хорошим английским. — Самое время отправиться на пляж. На вашем месте я бы обязательно пошел.
Номер грязный и темный, даже десять долларов за ночь кажутся мне перебором. Переодеваюсь в шорты и топик и спускаюсь по пыльной тропинке на пляж. По пути останавливаюсь купить сока в маленьком убогом баре. Сок страшно холодный; его приторная сладость слегка заглушена кисловатым вкусом тамаринда.
Полоска суши уходит прямо в мутную воду. Полуостров с одной стороны ограничен устьем реки, а с другой — заливом. Земля устлана острыми и скользкими ракушками, в воздухе неприятный запах. Пляж безлюден, не считая парня лет восемнадцати, который сидит в одиночестве, рядом со своей доской, и смотрит на воду. Несколько человек катаются, и все держатся вокруг одного и того же места.
Я подхожу к парню.
— Меня зовут Эбби, — говорю и на всякий случай показываю фотоаппарат. — Делаю снимки для путеводителя.
Он отводит с лица выгоревшую прядь волос.
— А я Джейсон. В общем, ничего не делаю. — Серфингист смеется собственной шутке.
— Можно присесть?
— Ради Бога.
— Что можешь рассказать мне об этих местах?
— Здесь едва ли не самые длинные волны в мире. — Джейсон ухмыляется. — Если, конечно, вы готовы рискнуть ради этого здоровьем.
— Почему?
— Видите, какая грязная вода? Сюда течет дерьмо. Я слышал, серфингисты здесь то и дело цепляют либо желтуху, либо менингит. А один парень налетел на дохлую лошадь. И о крокодилах тоже лучше не забывать.
— Серьезно?
— Факт. Долбаные морские крокодилы. Выплывают из устья полакомиться падалью. Зрелище не из приятных.
— Сам их видел?
— Нет. Видел фотографии.
Джейсон вытаскивает пачку сигарет, угощает меня.
— Нет, спасибо. Не курю.
— А я почти не курю. — Парень достает зажигалку и прикуривает, заслоняясь от ветра. — Это водонепроницаемая зажигалка. Лучшее изобретение на все времена.
— Когда-нибудь участвовал в здешних соревнованиях?
Джейсон смотрит на солнце и жмурится.
— Нет. Но каждый год приезжаю сюда из Майами посмотреть.
— В этом году тоже?
Он кивает.
— Случайно не заметил человека с доской работы Билли Розботтома?
Он, явно заинтересованный, оборачивается ко мне.
— Заметил, конечно. Шикарная доска. Два года назад видел похожую в Мауи.
— А помнишь ее владельца?
— Их было двое. Один австралиец, а второй, кажется, американец.
— Как выглядели?
Джейсон жмет плечами:
— Как все серфингисты.
— Американец был один?
— А почему спрашиваете?
— Хочу купить доску Розботтома. — Протягиваю визитку, но Джейсон не берет.
Парень в широкополой пятнистой шляпе идет по пляжу, направляясь к нам, и Джейсон приветственно машет рукой.
— Эй, сукин сын! А у тебя классно получалось!
— Там набилось слишком много народу, — отзывается «сукин сын». — Конан и Слайм вообще локтями терлись. Хотел между ними проскочить, поймал волну и рванул вперед, а они меня зажали.
— Ничего, — говорит Джейсон. — Познакомься, это Эбби.
Серфингист приподнимает шляпу и расшаркивается.
— Ну, пока. — Джейсон встает и отряхивает задницу от песка. Задница у него восхитительно плоская. Забирает свою доску и вместе с приятелем рысью направляется к воде. Через несколько секунд оба уже плывут.
Провожу полторы недели в Барранка и опрашиваю всех, кто только готов меня выслушать. Еще один человек — служащий гостиницы — вспоминает, что в прошлом году видел пару досок Розботтома, но, как и Джейсон, мало что может сказать об их владельцах. «С тех пор я их тут не видел. Приезжайте в июне на соревнования. Здесь почти весь год совсем тихо, зато в июне яблоку некуда упасть».
Благодарю за информацию и бронирую номер на неделю.
— Если увидите человека с такой доской, напишите мне, — протягиваю карточку.
