Эллен потянулась к нему и нежно поцеловала.
— Иди к нам, — предложила она, когда он наконец поднял голову.
Раздевшись, Майкл вошел в ванну и лег рядом, обнял ее, погладил и засмеялся, поскольку младенец ударил изнутри, и клок мыльной пены соскользнул с живота Эллен.
Потом он поцеловал ее снова, на этот раз требовательнее. Их желание, их страсть проснулись, но когда она попросила, чтобы он отнес ее на кровать, звонок телефона, стоявшего поблизости, ножом врезался в воздушное облако их нежности.
— Мы должны ответить? — спросил он.
— Не знаю. Мы должны?
Телефон продолжал звонить, никак не желая униматься.
— Наверное, должны, — сказала Эллен.
Нахмурившись, он дотянулся до аппарата:
— Весь в нетерпении.
— Майкл? Это Том.
Глаза Майкла закрылись. Из всех людей…
— В чем дело? — бросил он.
— Я только что смотрел электронную почту, — сказал Чамберс. — Мы должны поговорить.
— Где ты? — Майкл обреченно дотянулся до полотенца.
— В воздухе, приблизительно двадцать минут до посадки. Ты можешь меня встретить?
— Если это необходимо.
— Могу уточнить: это жизненно важно.
Том ожидал приземления самолета. Он знал, что больше не будет никаких предупреждений, никаких отсрочек, первый человек уже убит, и он не хотел думать о том, сколько еще народу умрет, прежде чем он заставит прекратить съемки фильма.
Отчаяние, гнев и бессилие переполняли его. Эти наркотики словно огромный темный монстр. Все, что он хотел, — это воздать всем по заслугам, уверить ее, где бы она ни была, что он ничего не забыл. Создание фильма — увековечение ее памяти и гарантия возмездия убийцам — было единственным путем сообщить ей и миру, что он так же любит ее, все еще думает о ней каждый день и даже хочет ее, и хочет так сильно, как никогда не будет хотеть никакую другую женщину. Он это знал.
Том сидел очень спокойно, ничем не выдавая страданий и мук, переворачивающих его нутро. Сэнди, сидевшая рядом, не заговаривала с ним, понимая, что молчание сейчас необходимо. Она тоже видела электронную почту и, не привыкшая к колумбийским нравам, испытала потрясение более сильное, чем он. Сэнди была просто в шоке. Том даже пожалел, что показал ей эту ужасную картинку, переданную из Боготы. На сей раз они связались с ним сами и, очевидно, не имели сомнений, что их послание дойдет до адресата.
Чамберс почувствовал спазм внутри и испугался — такого с ним давно не было. Он знал, что сейчас самое важное не поддаться панике и не совершить опрометчивого поступка, который еще больше запутал бы ситуацию и нанес еще больший ущерб. Он должен обдумать все трезво, рационально, как он умеет, разложить все по полочкам и понять, что можно сделать для прекращения варварской резни, затеянной Галеано.
К тому времени когда самолет приземлился и они прошли через таможню, Майкл вышел из машины. Увидев его, Сэнди остановила Тома и сказала:
— Вам надо поговорить вдвоем. Я возьму такси, увидимся в гостинице.
Он кивнул, поцеловал ее в лоб и пошел к Майклу.
Когда они отъезжали, Чамберс посмотрел в зеркало, пытаясь обнаружить слежку. Но движение было таким оживленным, что сразу не определишь, сидит у них кто-то на хвосте или нет.
— Я должен знать, — резко произнес Том, — были ли еще звонки Эллен.
Майкл посмотрел на него, включил указатель поворота и перестроился в другой ряд.
— Нет, — сказал он, уворачиваясь от автобуса.
Том с облегчение перевел дух.
— В чем дело? — требовательно спросил Майкл. — Что происходит?
— События разворачиваются весьма неожиданно, — ответил Чамберс. — Не так, как они обещали. Видимо, тот тип, который мне звонил, и был лишь приманкой. Кто-то хотел нас дезориентировать, пока они разрабатывали способ, как получше до меня добраться. Видимо, в варианте с Эллен они не были уверены. Но если ей больше не звонили и тот звонок был единственный, при том, что она даже не уверена, что ей угрожали… — Он посмотрел на Майкла. — Надо оставить при ней телохранителя, но, по-видимому, они боятся вступать в конфликт с федералами.
Майкл откашлялся.
— Думаешь, угрозы столкновения с федералами достаточно, чтобы ее оставили в покое?
— Смею надеяться, — ответил Чамберс. — А сейчас я тебе кое-что покажу. Найди место, где остановиться.
У первого же отеля Майкл повернул на стоянку.
Ноутбук Чамберса уже был открыт, он загрузил его, и на экране возникло изображение.
— Господи Иисусе! — пробормотал Майкл, когда увидел искалеченное тело подростка. Тысячу раз он видел картинки вроде этой, но воспринимал их лишь как «ужастики». У него не возникло сомнения, что сейчас это был кто-то конкретный.
— Ты его знаешь? — спросил он.
— Это Касто. — Лицо Чамберса было белым, без всяких красок, голос звучал монотонно, без интонаций. — Он — один из тех детей, которых Рейчел фотографировала для своей выставки. — Он снова посмотрел на изображение мальчика, а потом перевел взгляд вдаль. — Его история обычна, как у многих, ничего уникального, — сказал Том. — Когда ему было пять лет, мать продала его по цене одной дозы, наркоманы держали его в доме на положении раба, пока ему не исполнилось десять. Потом заставили заниматься проституцией. Он убежал, жил на улицах, продолжал продавать себя, чтобы выжить. Нюхал клей, курил наркотики, каждый день с ним проделывали такое, о чем ты не захочешь даже слушать. Уличный ребенок, со злым юмором, который ухитрялся выжить, несмотря ни на что. Мальчик не отличался красотой, поэтому ему здорово доставалось, в мире мачо ущербных не жалеют. За одну из его проделок ему выбили зубы, думали, что это заставит его лучше работать.
Он снова посмотрел на монитор. Скрюченное тело Касто лежало в дверном проеме, шею так глубоко надрезали, что голова почти отделилась от тела.
— Он сказал мне однажды, что хочет стать кинозвездой и жить в большом доме с большими воротами, с забором и охраной, чтобы никто не мог до него добраться, — пробормотал Чамберс.
Майкл был так потрясен, что не мог найти слов.
— А что за текст? — спросил он.
— Сообщение, — ответил Чамберс, — заключается в том, что каждый день, пока идут съемки, один из тех детей, которых снимала Рейчел, будет умирать.
Лицо Майкла стало как бумага, он с недоверием уставился на Тома.
— Они этого не сделают!
— Никто и пальцем не пошевельнет из-за этих детей, — пояснил Чамберс, — они — беспризорники, мусор, они — одноразовые.
Майкл снова взглянул на изображение Касто, пытаясь соотнести свою нынешнюю реальность с увиденным. Но именно к этому все теперь и сводилось, ведь чтобы спасти детей, он должен, вероятно, потерять все, что он имеет в этом мире, — свое английское агентство, долю акций в «Уорлд уайд», дом в Лондоне, на Барбадосе и в Лос-Анджелесе, не говоря уж о карьере и репутации. Он должен остановить работу над фильмом, а потом придется разбираться с долгами, участвовать в судебных процессах, пережить банкротство и получить вполне реальный тюремный срок, который неизбежно за всем этим последует. Его мозг начал работать быстро, так быстро, что он почувствовал тошноту.
