— Вряд ли, — ответил Бергман, измеряя глазами Вайля с почтительного расстояния. — Я полагаю, что броня исчезнет, когда ты заснешь, как было с Луном. Может быть, ты даже сможешь снова ее вызвать по собственной воле, хотя… — Он покачал головой. — На самом деле не знаю. Такого не должно было быть. Получается, что броня как биологический инструмент изменила Луна в самых его основах. А Вайль, взяв его кровь, получил возможность эти изменения присвоить. Но я никогда… я ничего такого не предвидел.
Его взгляд переместился на медальон, который я держала в пальцах.
— Я должен идти, Жас, — сказал он, прижимая к себе броню Луна, как давно потерянного плюшевого мишку. — Ты извини, но у меня куча работы. — Он стал пятиться. — Я не могу тут… ну, мне пора, в общем.
— Понимаю, — ответила я. — Ничего страшного, все в порядке.
Он закивал, потом повернулся и зашагал прочь. От его удаляющейся спины меня отвлек запах жвачки с ароматом винограда и звук лопнувшего пузыря.
— Hу вот тебе, — сказал Коул. — Смылся и не успел мне сделать пистолетик. Вроде твоего, только получше.
Я вздохнула и посмотрела на него тем взглядом, который, чует мое сердце, придется мне для него зарезервировать.
— Во-первых, немедленно мне скажи, что твоя жвачка не покрыта слоем «Хубба-Бубба».
— Нет, ту Бергман взял, когда вы свалили Луна.
— О'кей. Теперь я тебе скажу, что Бергман не пошел отсюда пешком в аэропорт. Ему еще надо вернуться в фургон и веши собрать. Может быть, даже переночевать, если сегодня не найдет себе рейса. Так что пойди за ним, попроси его сделать тебе пистолет и пообещай за это заплатить. Нет, постой! — Я поймала его за рукав раньше, чем он успел отодвинуться. Что-то шевельнулось у меня между лопатками — ощущение, среднее между покалыванием и болью. — Кажется, у тебя на это времени не будет. Сюда кто-то приближается, и не вампир. Это всего лишь ощущение, раньше такого не бывало, но Вайль мне сказал, что таких вещей мне следует ожидать.
— Выше по склону есть помост для оркестра, — сказал ему Вайль. — Укройся там.
Коул кивнул и быстро направился туда.
— Ты тоже, Вайль, — предложила я. — Кто бы он там ни был, но вряд ли нам нужны слухи про вампира в чешуе. Хотя бы пока не поймем, какие именно слухи на эту тему нам нужны.
— Согласен, — ответил он и направился вверх по склону с потрясающей для новичка в доспехах ловкостью. Он должен был бы сиять как созвездие, но я чувствовала, как он своей силой камуфлирует блеск брони.
Я вернулась к беседке, не внутрь, остановилась в дверях, глядя на чью-то дочь. Чью-то жену. Мертвую бедняжку со вспоротым телом. Очень хотелось мне ее прикрыть, но не это ей сейчас было нужно.
— Пенгфей Ян, разве не должна ты сейчас быть на яхте? — спросил вышедший из темноты Десмонд Йель.
Черт побери, сборщик!
Я быстро надела медальон через голову, пока сборщик шел ко мне. Мысленно я молилась, чтобы он не видел в темноте так же хорошо, как я. Зато он хотя бы говорил по-английски.
Йель подошел ко мне почти вплотную, чтобы рассмотреть получше.
— Вид у тебя жареный, пареный, битый и колоченый. Что случилось?
У меня было желание броситься на ближайший фестиваль Ренессанса, ухватить по-настоящему красивый нагрудник и примотать его к груди. За неимением такой возможности я всего лишь скрестила на груди руки.
— У Чень Луна появились новые мысли насчет нашей революции. Пришлось дать ему урок. А что здесь делаешь ты?
Он развел руками перед собой, ладонями вверх — на указательном пальце левой руки блеснул большой золотой перстень.
— Ты поставила заряды, как я тебя учил? И доказательства, подставляющие религиозных фанатиков?
Будто в ответ раздался гулкий удар, и содрогнулась земля. Синие ледяные глаза Йеля посмотрели так остро, так пристально, что могли бы затопить все яхты у причала.
— Где мертвецы, Пенгфей Ян? Я не чувствую ни единой
— Полиция как-то прознала и всех вывела, — прошептала я.
Время в этот вечер растягивалось сливочной тянучкой, которая никак не порвется. Я могла бы поклясться, что целая жизнь прошла, пока я убила Пенгфей, искала Лая и Луна, не говоря уже о битве и том, что было после нее. Но нет, это случилось всего пятнадцать минут. От начала и до конца.
— И что с тебя пользы, вампир? — спросил Йель. — Хвастаешься своими невероятными способностями прятать, и эти близорукие личинки тебя перехитрили? — Он шагнул ко мне, грозный, нависший. — Души мои мне подавай!
— Я думаю, что буду у тебя в долгу.
Он остановился, подумал секунду.
— Да, и я знаю, чем ты этот долг отдашь.
— Знаешь?
— Ее зовут Люсиль Робинсон.
— Дальше.
— Я хочу, чтобы ты ее убила.
Он ждет от тебя ответа, так ответь! Нет, не ругайся. И мудаком его не обзывай. Вот, теперь можно.
— А скажи, зачем тебе, чтобы я делала за тебя грязную работу?
Он досадливо вздохнул.
— Сборщики не могут убивать — кроме тех случаев, когда жертва помечена и оплачена. Или когда удается доказать наличие необходимой самообороны. Почему ты меня заставляешь это повторять?
— Потому что знаю, как тебя это злит.
— Терпеть не могу правил.
— Ты знаешь, что я ничего не делаю без пользы для себя? — спросила я.
Йель обратил на меня пристальный взгляд желтых глаз, как у удава.
— У этой женщины, Люсиль, начинает открываться Духовный Глаз.
Духовный глаз — что еще за хрень? Ясно, что ничего хорошего. Даже если для сборщиков это плохо. Что, если он у меня во лбу вырастет, как у них? Ой-ой! — У меня рука чесалась ощупать лицо, найти знакомые морщины на лбу. И что, среди них одна новая, а под ней — глаз? Я чуть не прыснула от такой мысли. Так, возьми себя в руки. Ты на работе, развлекаться будешь в свободное время.
— И как это может сказаться на моих планах?
— Уже сказалось. Она видит слабые места в щитах у молодых. Уже двух убила, в том числе By, которого я только сегодня поместил на твоей яхте. — Он ткнул в меня пальцем, будто я виновата. Впрочем, так оно и есть. Кстати о щитах: того, что на нем, я не могла разглядеть. Даже признака. Это медальон снова работал против меня.
— Ты уверен, что это была она? Может быть…
— Уверен. Не знаю, каков источник ее силы, но она начинает Видеть, Пенгфей. А когда Глаз у нее откроется полностью, она будет Знать. И после этого ни у кого из нас жизнь не будет такой легкой и такой продолжительной, как сейчас. Ты поняла?
Хотя я и не поняла, но кивнула, потому что, очевидно, так мне полагалось.
