— Мне? Для пухлости?! — В моем голосе скепсис.
— Но это нечто особенное! — с жаром откликается Кейт. — Попробуй. Такое ощущение, будто покусали пчелы! Не меньше тысячи.
— И сколько времени потребовалось ученым, чтобы создать такое чудо? — Я кручу в пальцах тюбик — как можно дальше от лица.
— Думаю, не одно десятилетие, — отвечает Кейт. — Настоящий прорыв в косметологии. Вызывает прилив крови, ты чувствуешь жар и пощипывание. И самое главное — боль, она-то и свидетельствует — эффект достигнут.
Обычно мне достаточно беглого взгляда в зеркало, чтобы увидеть эффект от губной помады. Но платить пятнадцать долларов за боль? Задумайтесь только, на что готовы женщины в заботе о своей внешности: выщипывание, эпиляция, пирсинг, пластические операции! Но у этого средства, похоже, есть одно скрытое преимущество.
— Оуэну очень нравится, — доверительно сообщает Кейт. — Он просто с ума сходит, когда я прикасаюсь к нему горячими губами. Ты должна проверить это с Брэдфордом.
— Я не знаю, что будет, когда вернется Брэдфорд. — Я откладываю тюбик в сторону.
Кейт провожает его взглядом и с сочувствием гладит меня по руке:
— Не тревожься!
— Стараюсь. И знаешь что? В последнее время я действительно стала лучше себя чувствовать. Даже как-то успокоилась. Брэдфорд уехал. Я пережила это. Возможно, помогло возвращение Джеймса. Я внезапно поняла, что у меня есть выбор.
Кейт таращит на меня глаза:
— Выбор?
— Джеймс вернулся, и старая боль ушла, — медленно говорю я. — Мое будущее может быть таким, как я захочу. Кто бы мог подумать, что в сорок один я начну делать карьеру на телевидении?
— Разве нам не тридцать восемь? — спрашивает Кейт.
Я улыбаюсь:
— Тебе, возможно, тридцать восемь. Но я вполне довольна своим возрастом. Столько возможностей! Знаешь, не так уж плохо взрослеть, становиться умнее и больше верить в свои силы.
— Мне нравится, как это звучит, — кивает Кейт.
— Я великолепно себя чувствую, — говорю я. И, бездумно капнув «Сладким ядом» на мизинец, провожу им по губам. Через несколько секунд я чувствую жуткое жжение, глаза начинают слезиться, а лицо горит, будто охваченное огнем. — О Господи, как больно! — мечусь я в поисках салфетки. И в заботе о красоте надо быть поосторожнее с выбором! Уж лучше я не стану изменять блеску для губ от «Клиник».
Уже далеко за полночь. Неожиданно ко мне в спальню заходит Пэл и кладет на кровать лапу. Обычно, когда ему что-то нужно, он просто лает. Но сейчас Пэл ведет себя настолько в стиле Лесси, что я решаю, что день в спа-салоне не прошел для него даром.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Отлично, теперь я разговариваю с собакой!
Пес сворачивается клубком на полу рядом с кроватью и не сводит с меня огромных коричневых глаз. Но как бы умильно он на меня ни смотрел, я не позволю ему остаться здесь на ночь. Я пытаюсь придерживаться этого правила со всеми особями мужского пола, которые появляются в моей жизни.
— Пойдем, Пэл, — зову я и иду вниз по лестнице на кухню, где у него лежанка — от Л.Л. Бин, с монограммой. Похоже, Пэл пришел за мной неспроста, потому что я вдруг чувствую запах горелого. Бросаю взгляд на плиту — там закипает молоко. Я быстро выключаю конфорку и оглядываю темную кухню. У окна возле стола, завернувшись в покрывало, сидит Скайла. Она выглядит очень несчастной. — В чем дело?
— Я не могла уснуть. И мне захотелось горячего шоколада, но я не знаю точно, как его готовить.
— Сделать? — предлагаю я, достаю из шкафа чистую кастрюльку и иду к холодильнику за соевым молоком. Я уже знаю, что Скайла пьет только такое.
— Не нужно. — Она ерзает на стуле. — Я больше не хочу горячего шоколада. Я больше ничего не хочу. Меня все достало!
Мне хочется подойти к ней, но я удерживаю себя у плиты. И даже не оборачиваюсь. Я боюсь спугнуть ее откровенность. Повернувшись спиной, помешиваю молоко.
— Что-то конкретное тебя достало?
— Школа. Парни. Друзья, — начинает перечислять девочка. И без перехода: — Я поправилась на два фунта. На физкультуре начались месячные. Тест по математике был очень сложный, а геометрия — вообще полный туман. А еще я разлила кетчуп на юбку от Дольче и Габбана, и пятно теперь ничем не вывести. Никогда.
Ну, разумеется… Как еще в четырнадцать лет воспринимать проблемы? Только как конец света.
Я добавляю в какао немного сахара, щепотку ванили — это мой секрет приготовления — и разливаю напиток в две чашки. Одну я ставлю перед Скайлой.
— Да уж, действительно тяжелый день.
— Ты не должна так говорить. — Она берет чашку и дует на шоколад. — Ты взрослая и, значит, должна сказать, что все будет в порядке.
— Скорее всего, так и будет. Но когда ты в самой гуще проблем, так не кажется.
— Откуда ты знаешь? В твоей жизни все идеально.
— У меня неплохая жизнь, как и у тебя. Что-то меня радует, а что-то нет.
— А вот теперь ты говоришь, как все глупые взрослые. Ты не представляешь себе, что это значит, когда тебе четырнадцать. И не нужно вспоминать, что когда-то тебе было столько же, потому что сейчас все другое. Ничего общего с тем временем миллион лет назад, когда ты ходила в школу.
— Я бы сказала, миллион с половиной.
— Правильно. В то время, если у кого-то была вечеринка, нужно было звать весь класс, так ведь? И никто не оставался неприглашенным.
Я вспоминаю ночи, которые провела дома у телевизора, — смотрела сериал «Любовная лодка», в то время как все остальные развлекались на вечеринках. Но я не говорю об этом Скайле, потому что ее волнует совсем иное.
— Кто не пригласил тебя? — спрашиваю я.
— Одна девочка. В субботу вечером у нее вечеринка в городе с ди-джеем, ну и все такое. Я спросила у нее, почему мне нельзя прийти, а она ничего не ответила и прошла мимо. Я единственная из всей школы, кого там не будет.
Готова спорить, Скайла преувеличивает, но не стоит ловить ее на мелочах. Не сейчас. Ведь ей кажется, что рушится мир.
— Может быть, она просто завидует, что ты такая красивая. А ей не нужны соперницы.
— Нет, она просто ненавидит меня! Меня все ненавидят. Весь мир.
Даже если бы я сейчас провела опрос общественного мнения, чтобы доказать, как много людей ее любят, его результаты все равно не убедили бы Скайлу. Поэтому я говорю:
— Так это или не так, но ты не можешь пойти на эту вечеринку. — Я отхлебываю шоколад из своей чашки. — В субботу вечером у тебе есть более важное дело.
— Ах да, конечно. — В ее голосе слышны саркастические нотки. — Если ты хочешь, чтобы я посидела с Диланом, ничего не выйдет. И не важно, сколько ты мне заплатишь.
