53
Камиль нашел Ранью Санна на ее рабочем месте. Умело наложенный грим скрывал синеву на скуле женщины, но не мог утаить припухлости. Хаким первым делом извинился перед главой попечительского совета. По ее приглашению он опустился на офисный стул и расстегнул пуговицу на пиджаке.
— Я не забыл наш разговор, Ранья. Наше соглашение в силе. Более того: я настаиваю. Как и вашим несовершеннолетним подопечным, мне нужна реабилитация. Но я не хочу ничего искупать, понимаете меня?
Санна молчала. Она поправила очки в тонкой серебристой оправе и перебрала на сероватой поверхности стола какие-то бумаги. Камиль воспользовался паузой, чтобы более внимательно разглядеть женщину. У нее была высокая грудь. Сквозь ежевичного цвета блузку проглядывал чуть более темных тонов бюстгальтер. Шея тонкая и изящно подвижная. В темных глазах просматривалась истома, показавшаяся Камилю утонченной эротичностью. Может быть, ее облик портили чересчур полные бедра. Но только чуть-чуть.
Вот этого — природного восточного изящества не хватало танцовщицам в его клубах.
— Не знаю, как и поступить, Камиль, — Ранья надолго задержала взгляд на своем импозантном госте. Камиль, как всегда, выглядел безукоризненно. В этот раз на нем был серый костюм от Армани и итальянские туфли. Чувственных ноздрей женщины коснулся легкий аромат лаванды. — Я ведь тоже связана обязательствами. Наобещала круиз еще до... ну, еще до этой вечеринки. — Перед глазами Раньи встали, застилая образ миллионера, бесстыжие танцовщицы и разинувший рот Мухаммад. — Я была уверена, что вы не откажете. — Вот она бежит сломя голову к борту, спасаясь от жужжащих пуль, и перед глазами вдруг все меркнет. — И тут такая рожа! — Женщина коснулась припухлости на лице и не сдержала смущенной улыбки.
— Значит, мы договорились.
— Я этого не говорила.
— Ну что ж, — Хаким встал, — не хочу показаться настырным.
Он знал, что случится в следующую минуту, и не ошибся.
— Хорошо, Камиль, я принимаю ваше предложение.
— Нет, это я принимаю ваше предложение, идет?
— Хорошо.
— Завтра ровно в полдень «Кассандра» будет ждать вашу группу в порту.
— Она довольно большая — пятьдесят американских школьников.
— Я смог бы принять в два раза больше, — ответил Хаким.
Он на ходу перекраивал тщательно продуманный план. И по мере перестановок понял, что ни одна деталь «не выпала из обоймы»: части грядущего теракта просто поменялись местами и кое-что добавилось. Только Хаким не мог ответить на вопрос: стал ли план лучше. Он просто стал другим. На лицо может набежать тень, оно может исказиться гневом, но его изнанка всегда остается неизменной. Он не олицетворял террор, он был его оборотной стороной.
54
Шарм-эль-Шейх
Абрамов выслушал доклад Блинкова и надолго задумался. Старался не смотреть на Юлия Завадского: тот снова сидел на чемоданах. С одной стороны, капитан понимал сотрудника «Амана» и интерпретировал сочувствие в стиле злой иронии: «Конечно, езжай в Израиль — он же рядом, граничит с Египтом. Езжай и докладывай своему Шимону. А точнее — убегай от ответственности». В очередной раз убедился, что помощи от Юлия никакой. Его впору обзывать членом и смотреть на него как на надзирающий орган. Что по сути и было на самом деле. Если честно, то Абрамов не принял бы от него ни одного совета — ни платного, ни бесплатного.
Он вяло пожал Завадскому руку и еще какое-то время после его ухода ловил потерянную мысль рассуждений. Обозлился на еврея: «Обломал настрой!» Пришлось задать Блинкову несколько вопросов.
— Ты уверен, что тебя не раскусили?
— Да.
— Но откровенность Хакима говорит об обратном. Мне во всяком случае. Что-то произошло утром. Что-то повлияло на Хакима и подвигло его к откровению. Он говорил искренне?
