— Ну, и что говорит Москва?
— Говорит, сиди спокойно, мы за тобой пришлем роту спецназа.
— Роты маловато будет, — Ян задумчиво подошел к окну и окинул взглядом залив. — Пока твоя рота доберется, много чего может произойти… Вот что. Сейчас мы сядем в лодочку и выйдем в залив. Покатаемся. С воды понаблюдаем за обстановкой. Если увидим неприятных типов рядом с избушкой, то спокойно отгребем подальше и высадимся где-нибудь в зарослях. Или вообще попросимся на борт проходящего судна, как жертвы кораблекрушения. Ты не против морской прогулки?
— Я уже ничего не соображаю, — махнула рукой Алина. — Делай то, что считаешь нужным.
— Нужно одно — остаться на свободе. Никого они не найдут, — продолжал размышлять Ян. — У них в распоряжении только Хорьков. Петрович смылся, Магду я предупредил…
— Вот, — сказала Алина, уперев палец в его грудь. — Вот о ней ты беспокоишься. Ты обо всех беспокоишься, всех готов на руках носить.
— Нет, очень даже не всех.
Он подхватил ее на руки и закружил по комнате. Алина обвила его шею руками и зажмурилась, улыбаясь. Но тут же открыла глаза и спросила:
— Ты с ней спал?
— Нет, — твердо сказал Ян и уточнил: — С кем?
Она схватила его за горло.
— Когда-нибудь я тебя задушу.
— Взаимно, — прохрипел Ян, выкатывая глаза и язык.
— Но не сейчас, — она снова обняла его. — Сейчас ты мне нужен. Будешь мои сумки таскать. Ты никогда не хотел побывать на островах Карибского моря?
— Был я там. Проездом.
— Шутишь?
— Я много где был, — сказал Ян. — Шарик — он маленький. А продукция ленинградских машиностроителей пользуется большим спросом в Южной Америке. Колумбия, Венесуэла, не говоря уже о Кубе. Так что места эти мне знакомы. Ты что, предлагаешь мне эмиграцию?
— Нет, командировку. Фирма отправляет меня туда. Надолго. Попробую убедить начальство, что мне нужен помощник.
Ян опустился в кресло-качалку, усадив Алину на колени.
— С тобой я готов хоть на Канары, хоть на Курилы.
Она вдруг встала, беспокойно оглядываясь.
— Где здесь туалет?
— Не туалет, а гальюн. По-морскому.
— «По-морскому», — передразнила она. — Лучше бы ты знал, как сказать «туалет» по-испански.
25. Во всем виноваты дети
Разговор с Никитой получился удивительно коротким.
— У меня проблемы, — начала Алина.
— Ничего не говори, — оборвал ее Котляр. — Все понятно. Мы ждали тебя в Шереметьеве, ты не прилетела, и все стало понятно. Ты в надежном месте?
— Да.
— К тебе сейчас вылетят наши люди. Максимум через пять, шесть часов они будут на месте. Жди звонка на мобильник, наведешь их.
— Спасибо.
— Не волнуйся, все будет хорошо.
Вот и все. Не потребовалось никаких объяснений. Никита говорил с ней так спокойно и деловито, словно речь шла о банальной текущей работе. Возможно, он был готов к такому повороту событий. Недаром же Котляр предупреждал ее о какой-то зачистке внутри фирмы.
«Он знал, что это случится, — вдруг поняла Алина. — Все всё знали. Все вели свою игру, одна я ничего не понимала. Да, так и есть. Кто я такая? Марионетка. Они использовали меня втемную. Кукла не знает сценария. Ее просто дергают за нитки, и она пляшет, машет руками, кланяется зрителям… А теперь марионетку переоденут в новое платье и отправят в новый кукольный театр. Если с ней ничего не случится».
Несмотря на обиду, она все же была благодарна Никите. По крайней мере теперь она знала, что в эту самую минуту крепкие мужики из службы безопасности фонда собираются по тревоге. Скоро они погрузятся в самолет, принадлежащий фонду, прилетят в Питер и спасут Алину.
Она немного успокоилась, но тревога за сына по-прежнему не отпускала ее. Впрочем, этот страх был совершенно беспочвенным. Голопанов не сможет найти деревню, даже если захочет, и если у него еще будет время на поиски. Нет, этим жуликам сейчас придется больше беспокоиться о своей шкуре.
Ян ушел искать лодку, а Алина сидела в кресле-качалке, перебирая бумаги, которыми был набит портфель. Она прихватила с собой все, что попалось под руку. На всякий случай. Ей совсем не хотелось, чтобы некоторые документы попались на глаза милиции или Котляру. Например, вот этот злосчастный счет на покупку катера. Не надо было его подписывать. И договор с бандитским банком… Сжечь эти бумаги? Бесполезно. Все равно существуют дубликаты. Придется оправдываться.
Среди прочих бумаг в портфеле оказалась и лагерная документация, которой Алина до сих пор не видела. Штатное расписание с фамилиями и должностными окладами. Оказывается, в лагере работали шесть человек, включая самого Корша. Алине показалось странным, что некоторые работники согласились на такую низкую зарплату.
Корнеев Саша — 300 рублей. Кузнецова Олеся — 300 рублей. Саблина Рита — 500 рублей…
«Да это же дети, — догадалась Алина. — Те самые дети, для которых и затевался проект. Но, если они там работают, значит, лагерь — не фикция?»
Пораженная своим открытием, она вдруг обнаружила еще один список. Смятый листок. Копия расписки. Дана в том, что Корш И.И., паспортные данные такие-то, действительно получил в приемнике-распределителе группу несовершеннолетних нарушителей, в составе девяти человек, список прилагается…
Значит, Корш и в самом деле жил в своем лагере, работал, занимался ремонтом? И с ним все это время жили вот эти несовершеннолетние нарушители? Значит, они и сейчас там?
Она вскочила навстречу Яну:
— Сколько времени нужно, чтобы съездить в лагерь?
— Какой лагерь? Ты о чем? Переодевайся, я нашел отличный катерок.
— Сколько времени нужно, чтобы съездить в лагерь? — повторила она.
— Туда и обратно? Можно обернуться часа за четыре.
— Поехали, — она торопливо запихнула бумаги в портфель. — Поехали быстрее.
Ян присел на край стола, закатывая рукава тельняшки.
— Алька, уймись. На сегодня все поездки отменяются. Сейчас мы выходим в залив. Я знаю одно место, там в яме живет старый лещ, он уже съел десяток моих блесен. Пора бы его навестить.
— Какой лещ! — в отчаянии воскликнула Алина. — В лагере остались дети! Ты понимаешь? Там дети!
— С чего ты взяла? — невозмутимо пожал плечами Ян. — Ты же сама говорила, что лагерь существует только на бумаге.
— Мало ли что я говорила! Я ничего не знала! Я вообще — никто!
— Ну-ну, товарищ президент, это вы уж загнули…
— Не смейся! Собирайся!
Он схватил ее за плечи и встряхнул:
