Гай кивнул:
– Не беспокойся, пусть эти сапоги познакомятся с тем, что такое настоящая деревня. И скажи кухарке, что к обеду будет третий, а я пока пойду полюбуюсь на новый помет у Фостера.
Люсинда побежала выполнять свои обязанности хозяйки дома, и Гай с удовольствием посмотрел ей вслед. Красивая, тоненькая, она непременно следующей весной поедет в Лондон на свой первый сезон и, без сомнения, в первые же три месяца обручится с кем-нибудь.
Генри Деворан был полностью погружен в разговор с мистером Фостером, главным свинарем, но когда он поднял глаза и увидел сына, его лицо осветилось, точно к нему поднесли зажженную лампу. Они обнялись. Генри с силой хлопнул Гая по спине, а Фостер прикоснулся к шляпе, поклонился и ушел.
– Посмотрите-ка на это, сэр! – Генри махнул рукой в сторону животных, которые с энтузиазмом рылись в земле в своем загоне. – Теперь здесь есть свиньи и для вас!
Гай рассмеялся:
– В жизни не видал таких красивых поросят, сэр!
– Еще бы! Лучших не найти ни в одном из графств, расположенных вблизи от Лондона. – Генри потащил сына ко второму свинарнику. – Посмотрите-ка вот на эту свиноматку!
– Красавица, сэр, но боюсь, что я приехал сюда не для разговоров о свиньях, или по крайней мере не только для этого.
Генри бросил на него проницательный взгляд.
– Ну что ж, сэр, выкладывайте!
Гай повернулся спиной к свиноматке.
– Я приехал сообщить вам, что на Рождество состоится мое бракосочетание в Уайлдши, о чем будет объявлено в газетах на следующей неделе.
– Господи, мальчик мой! – Генри схватил Гая за руку и потряс ее. – Позвольте вас поздравить! Но почему Уайлдши? Почему не здесь, в родном доме? Понял, понял! Девушка слегка заносчива? И что же, сэр, вы подцепили немецкую принцессу?
– Ничего подобного. – Гай подвел отца к каменной колоде, с которой садились на лошадей. – Прошу вас, сядьте и выслушайте внимательно. Мисс Рейчел Мэнсард – дочь джентльмена из Норфолка, и больше всего на свете я мечтаю о том, чтобы она изменила мне задолго до свадьбы.
Генри Деворан тяжело опустился на колоду.
– Ну, сэр, если вы хотели лишить меня дара речи, вам это вполне удалось. А теперь объяснитесь.
Гай нетерпеливо заходил по каменным плитам. Только когда ему показалось, что он рассказал отцу достаточно, его хождение прекратилось и он остановился, заложив руки за спину.
– Значит, вы не собирались жениться, но позволили этой молодой леди питать надежды? Вы давали ей обещания, которые теперь обязаны сдержать, так?
– Да, сэр. И не забудьте про ребенка.
Генри вытер лоб носовым платком.
– Но ведь это не ваш ребенок. Значит, вы надеетесь устроить так, чтобы мисс Мэнсард изменила вам и чтобы при этом ничья честь не пострадала?
– Это мое самое искреннее желание, сэр.
Генри устремил взгляд на свиней и некоторое время сосредоточенно разглядывал их.
– Вы знаете, сэр, как я любил вашу матушку; со дня ее смерти я ни разу не взглянул ни на одну женщину. – Граф поднял глаза и сморгнул набежавшую слезу. – Вы – вылитая мать.
– Да, я ее помню.
– Что ж, я непременно поддержу вас, когда понадобится. Но что, если эта мисс Мэнсард не откажется?
– Тогда бракосочетания не избежать. Непременно.
Граф пожевал губами.
– Что ж, Веллингтон тоже не смог избежать подобной ситуации, хотя все знают, что он никогда не любил свою жену. Вот только я никак не думал, что мой единственный сын попадется в ту же ловушку и будет вынужден вступить в брак без любви.
– Все же я искренне надеюсь, что до этого не дойдет, сэр. Но если дойдет, даю вам слово чести, что я никогда умышленно не причиню ей страданий. Я не стану пренебрегать ею, следуя своим иным интересам, не стану заводить любовниц, бросая ее одну в деревне. Рейчел всегда может рассчитывать на мою любезность и внимание…
– Но не на любовь?
– Вот именно. И она это знает.
– Тогда как вы можете обещать, что ни один из вас не найдет любовь на стороне?
– Она – может быть, я – нет.
Генри Деворан встал и схватил сына за руку:
– Вы не можете обещать этого, сэр!
Гай улыбнулся:
– Нет, могу, потому что я люблю другую женщину так же глубоко и всем сердцем, как вы любили матушку, и так будет до конца дней моих. Но если я женюсь на Рейчел, я и эта другая женщина никогда в жизни не увидимся наедине.
– Тогда, боюсь, трагедии не избежать, – огорченно проговорил граф. – Вы разобьете себе сердце точно также, как сейчас разбиваете мое.
Опершись руками о средневековый парапет, шедший по верху башни Удачи, Гай задумчиво посмотрел на поместье Блэкдаун. Леса и поля простирались до самого Ла-Манша, где прибой неустанно бил в утесы.
Сара ни разу не написала ему. Он тоже не писал ей, если не считать короткой записки, все еще лежавшей в его кармане.
Далеко внизу по тропинке медленно двигалось несколько фигур – Рейчел и Миракл с детьми, две младшие сестры Райдера и свита нянек и лакеев.
Впервые за много лет Гай не мог описать свои чувства Миракл. Она все еще оставалась в его сердце, но уже была матерью, а мать всегда ставит счастье ребенка на первое место.
Гай зажмурился. Искушение отбросить честь ко всем чертям, и умчаться во весь опор в Бат было невыносимо, как ожог, но он в точности знал, что скажет Сара.
Оба они не были свободны.
Накануне вечером, уединившись в своей комнате, Гай исписывал лист за листом, изливая свое отчаяние, а потом все сжег: было бы слишком жестоко доверить безликой почте напоминание о том, что они рискуют потерять. Никто из них не хотел причинять страдания другому.
Гай дал Рейчел торжественную клятву, что будет помогать ей, и вот он ей понадобился для спасения невинного ребенка. Он будет всегда нужен им до конца дней своих. Даже если бы он увез Сару, они не смогли бы выстроить свое счастье на несчастье других людей.
В конце концов, он написал ей всего две строчки:
Любимая, сегодня я уезжаю из Уайлдши, чтобы попытаться совершить то, что должен совершить. Если удача будет не на моей стороне, все равно вы останетесь в моем сердце навсегда.
Г.Д.
Хотя Клод д'Аллевиль все еще оставался для них последней надеждой, оба они знали, что с таким же успехом можно ловить журавля в небе.
Теперь Гаю предстояло отправиться к тетке, герцогине, и, конечно, он был рад снова увидеть ясные зеленые глаза, проницательные, как у настоящей богини.
Позади зазвучали шаги, Гай оглянулся.
– Карета готова, сэр, – сказал лакей.
