вилле были расставлены статуи и предметы искусства на резных пьедесталах.
Лукас, мажордом, тепло приветствовал Маркуса.
— Ваш отец в опочивальне и ждет вас. Он уже не так молод и подвижен, как раньше, — предупредил его Лукас, — но все так же горд. Он посылает свои приветствия вашей леди и надеется увидеть ее за ужином.
Лукас хлопнул в ладоши, и тут же несколько смуглых рабынь вышли вперед.
— Я выбрал этих женщин для вашей леди. У них не будет других обязанностей, кроме как служить ей. Я позволил себе выбрать для нее комнаты с видом на сад, рядом с вашими собственными, примипил.
Маркус насмешливо приподнял брови:
— Твои приготовления довольно формальны, Лукас, как и твое обращение ко мне.
— Теперь, когда вы примипил, не подобает обращаться к вам иначе. После свадьбы вам и вашей невесте потребуются другие апартаменты, побольше.
Губы Маркуса изогнулись в улыбке, когда он подумал об отдельных спальнях. Ему придется потерпеть и быть осторожным, пока они не поженятся и он не сможет открыто привести Диану в свою комнату.
— Отдай себя в руки этих девушек, — посоветовал Маркус Диане. — Я знаю, что ты мечтаешь о бане и чистой одежде. Если тебе не хватит рабынь, здесь еще полно женщин, которым нечего делать.
Девушки увели Диану, а Тор упрямо последовал за ними, положив руку на рукоятку плетки. Когда они оказались в ее спальне, девушки принялись хихикать и с удовольствием ощупывать его выпуклые мускулы. У Тора был такой вид, будто он умер и попал на небеса.
Одна из девушек повернулась к Диане и заговорила:
— Меня зовут Ливи, госпожа. Вы разрешите нам позаботиться также и о вашем телохранителе?
Тор смущенно посмотрел на Диану. Мысли, пришедшие ей в голову, заставили уголки губ приподняться в усмешке.
— Сделайте так, чтобы он был доволен. Он будет спать в соседней комнате. Там есть диван?
Они открыли дверь в соседнюю комнату, где действительно оказался диван. Она на мгновение вошла с ним туда.
— Благодарю вас, леди Диана! — с чувством произнес Тор.
— Всегда держи свое оружие наготове, — предупредила она с серьезным лицом.
— Я так и сделаю, леди, — уверил он ее.
— У меня такое ощущение, что Ливи с подружками вполне смогут тебе угодить. Вопрос вот в чем: сможешь ли ты угодить им всем? — Диана со смехом ушла в свою спальню, оставив Тора с ухмылкой от уха до уха.
Глава 25
Петриус жаждал заполучить богатство отца. Он всегда дико завидовал Маркусу, поскольку тот был первенцем и, значит, наследником. Но до сих пор он по крайней мере был единственным наследником Маркуса. Будучи римским воином, Маркус имел все шансы погибнуть, не дожив до зрелого возраста. До сих пор от Петриуса требовалось только терпеливое ожидание того дня, когда все достанется ему. Теперь Маркус собрался жениться, что в корне меняло ситуацию. Наследниками Маркуса станут его дети, и Петриусу достанется лишь небольшая доля семейного богатства.
По дороге в Рим он сделал все возможное, чтобы отговорить Маркуса от женитьбы. Он чернил женщин в целом, называя их неверными суками, продающимися тому, кто заплатит больше. Он напоминал ему, что любовницу можно контролировать, а жену нельзя. Но как только он переходил от женщин вообще к Диане, Маркус впадал в ярость. А когда Петриус намекнул, что она неприлично ведет себя со своим молодым и красивым телохранителем, глаза его брата опасно блеснули.
— Полагаю, я вполне способен контролировать свою женщину, Петриус. Попридержи свой поганый язык и спрячь свои грязные мысли, если хочешь остаться в целости и сохранности.
— Маркус, ты неправильно меня понял. Я предупреждаю тебя по поводу брачных оков, не Дианы. Если же ты твердо решил жениться, то более красивой невесты не сыскать.
У Петриуса остался лишь один способ помешать этому браку, не прибегая к опасным мерам. Но, придя к отцу, он был глубоко разочарован, убедившись, что ум старика остался таким же острым, как и прежде, постарело только тело.
— Есть одно очень серьезное дело, которое я хотел бы довести до твоего сведения, отец. Маркус — влюбленный дурак, он не понимает, что эта женщина выходит за него из корысти. Ей не терпится прибрать к рукам его богатство. Могу поклясться, она была его рабыней. Твои внуки будут рождены рабыней!
Тит закрыл глаза, чтобы не так остро чувствовать боль, причиняемую ему Петриусом. После короткой паузы он взглянул на своего красавца сына.
— Ты полагаешь, я должен изменить завещание. — Это прозвучало как утверждение, не как вопрос.
— Да, отец. Если он собирается навлечь позор на дом Магнусов, он не должен получить львиной доли наследства. Эта женщина — потаскуха, которая спит со своим собственным телохранителем. Она даже принимала мои ухаживания.
— Она, верно, очень красива, раз ты не устоял, Петриус?
— Да, красива. Она соблазнит любого, кто кинет на нее взгляд.
— Красота может быть проклятием, Петриус. Мне кажется, твоя красота — проклятие. Я изменю завещание. Но боюсь, это не слишком тебя обрадует. Понимаешь, Петриус, я тоже проклят. Один из моих сыновей мое проклятие, второй — мое благословение. Я надеялся, что военная карьера вылечит тебя хотя бы от трусости, но оказалось, что это невозможно. Убирайся с глаз моих!
Петриус выбежал из комнаты, а потом и из виллы. Пусть будет так! Старый тиран сам подписал свой приговор. Придется принять решительные меры, и сделать это побыстрее, пока отец не изменил завещания.
Хотя он был очень болен, Тит с помощью своего персонального раба перебрался в кресло. Он был слишком горд, чтобы принимать своего первенца в постели. Но все равно его бледность и худоба показали Маркусу, как силен недуг.
Маркус был потрясен, увидев, как постарел его отец, но с облегчением заметил тот же настойчивый блеск в темных глазах. Он упал на колени, чтобы они смогли обняться.
Человек прямой и несентиментальный, Тит сразу сказал:
— Мои ноги уже не служат мне, но зато мой ум стал вдвое острее.
Маркус усмехнулся:
— Ты всегда был самым умным и проницательным из всех, кого я знаю. Я рад видеть, что годы ничего не изменили.
— Итак, ты наконец привез в дом невесту. Я уже стосковался по внукам. Она, верно, нечто особенное, раз сумела подойти под твои строгие требования.
Маркус поднял бровь, собираясь возразить. Тит решительно поднял руку, останавливая его.
— Ты слишком похож на меня. Мы придерживаемся столь благородных принципов, что. ждем того, же от других. Сначала долг, потом удовольствия; лучше смерть, чем бесчестие. Твои боги — правда и справедливость.
— Тебя послушать, я несносный человек.
— Мы оба такие. Где же ты нашел это достойное тебя чудо? — с интересом спросил он.
