– Шестьдесят световых лет, – определил Форн, всматриваясь в проекцию. – Как ни крути, серьезное расстояние. Неудивительно, что богу потребовалось передохнуть.
– У нас свои приказы, Нил, как и у бога, – сказал Тефе, потирая левую ладонь; в ней пульсировала боль. – Оставайтесь на местах. Я вернусь до ужина.
Капитан покинул мостик – пошел в лазарет посмотреть, как у лекаря Гардера обстоят дела с прислужником Драйном, и заодно обработать свою рану.
Глава 2
– Боги взволнованы, – под конец ужина заметил в офицерской столовой священник Крой Эндсо.
Капитан Тефе нахмурился. Эндсо хорошенько приложился уже к третьей чаше вина. Вино было из личных запасов священника и предназначалось исключительно для него. Это был не тот привычный для всех разбавленный напиток капитана корабля, нет – вино священника было натуральным, настоящим. Оно развязало ему язык, дало выход настоящим мыслям. И последняя фраза, выданная Эндсо с неуместной легкостью, для Тефе не стыковалась с тем, что бог сотворил с прислужником Драйном.
Прежде чем капитан успел ответить, заговорил Нил Форн:
– Священник Эндсо, вы назвали их богами. Но, насколько я понимаю, вы предпочитаете говорить «оскверненные» – мне казалось, вы не смогли бы называть их иначе, даже сильно стараясь.
С дальнего конца стола Эндсо прищурился на старшего помощника. Форн сидел справа от капитана, занявшего место во главе. По традиции Эндсо расположился на противоположном конце, хотя Тефе прекрасно понимал, что именно свой край стола Эндсо считает «главой». Между военным и религиозным командирами корабля расселись свободные от дежурства офицеры, которые со временем выбрали подходящие места в примерном соответствии со степенью лояльности в отношении той или иной стороны службы.
Тефе давно отметил негласный порядок, в котором сидели его люди, но ни разу не высказался на этот счет и уж тем более не стал ничего предпринимать. Все они были ему верны в любых обстоятельствах, а он был верен Своему Господу. Но все же Тефе бы предпочел, чтобы Господь избрал священником не Эндсо – или, по крайней мере, чтобы на «Праведнике» священником был кто-нибудь другой.
– Нет, мне не сложно объяснить, прихожанин Форн, – ответил священник.
Он не преминул, как он частенько делал, напомнить старшему помощнику о его подчиненном положении в иерархии Господа.
– Они – боги, но они же и оскверненные. Когда находишься в присутствии того или иного конкретного оскверненного бога – а мне нередко выпадает такой случай, – совершенно уместно и правильно напоминать этому существу о том, что оно действительно осквернено и что оно раб, обязанный подчиняться моим приказам. И приказам капитана, – добавил священник, возможно отметив еле заметный изгиб бровей Форна. – В кругу верующих, таких как вы и все остальные за этим столом, мы можем говорить о них обобщенно и беспристрастно – как о виде животных. Точно так же мы могли бы говорить о собаках в целом, не описывая их словом «нечистые», хотя на самом деле они такие и есть.
– Но ведь собака не знает, что вы называете ее «нечистой», да ее это и не волнует, священник Эндсо, – возразил Форн. – И мы не просим собаку перенести «Праведник» сквозь пространство или сохранять корабль и команду в безопасности.
– Прихожанин Форн, если вы к чему-то клоните, от меня ускользает, к чему именно, – сказал Эндсо, побалтывая вино в чаше.
– К тому, священник Эндсо, что на нашем корабле бог работает машиной, – пояснил Форн. – Бог сердитый и злобный, который при малейшей возможности причинит нам вред – как показал последний случай с вашим прислужником. Я – верный и преданный слуга Нашего Господа, об этом знают все за этим столом, и у меня нет более высокой задачи, чем повиноваться его приказам. Тем не менее я практичен. А практичность учит: если хочешь, чтобы мотор работал хорошо, не сыпь в него песок. Или – в нашем случае – не давай богу лишний повод нас ненавидеть.
Эндсо долгим глотком опустошил чашу и жестом велел стоящему рядом прислужнику заново ее наполнить.
– Он будет ненавидеть нас в любом случае – ведь это все, что ему остается, – и все, что ему когда-либо предстоит. А поскольку вы верный и преданный слуга Нашего Господа, в чем я ничуть не сомневаюсь, – эти слова Эндсо пробормотал, недвусмысленно скривив губы, – вы, прихожанин Форн, должны помнить из скрижалей вот что: Наш Господь требует, чтобы мы не только любили и чествовали его, как только можем, но и наказывали и принижали тех, кого принизил он. «Ибо они оскверненные, без малейшей надежды на спасение, и верующие низвергают их».
И священник снова поднес чашу к губам.
– Восхищен тем, как скрупулезно вы следуете заветам, священник Эндсо, – сказал Форн. – Задаюсь вопросом – относитесь ли вы с таким же пиететом к строчкам: «Тот, кто пьет за нерушимость колонны, да поймет он, что колонна падет, когда он на нее обопрется».
Замечание застало Эндсо в тот самый миг, когда тот делал глоток. Священник закашлялся, забрызгав стол вином. Прислужник подбежал к нему с салфеткой; Эндсо торопливо схватил ее, промокнул губы, подбородок и швырнул ею в прислужника.
– Вы дозволяете старшему помощнику много вольностей, капитан Тефе, – сказал священник, переведя взгляд на капитана.
– А я думал, вам будет отрадно услышать, что он неплохо знает скрижали, священник Эндсо, – ответил Тефе и быстро поднял руку при виде того, как священник багровеет и покрывается пятнами. – Тем не менее я согласен – этот разговор зашел довольно далеко. Меня куда сильнее заинтересовало то, что вы сказали ранее: что боги взволнованы. Может, расскажете подробнее?
Эндсо сердито смотрел на него, обдумывая дальнейшие слова. Тефе бесстрастно наблюдал за ним; капитан усвоил, что, если дать священнику достаточно времени, он угомонится и будет вести себя как минимум приемлемо; заносчивость брала верх, только когда его торопили.
В конце концов Эндсо успокоился.
– Хорошо, капитан. После сегодняшнего инцидента с оскверненным, – при этих словах священник бросил взгляд на Форна, – я воспользовался гавриилом, чтобы поговорить с несколькими священниками на других кораблях.
– Вы прибегли к гавриилу без моего разрешения? – выпрямившись, спросил Тефе.
Да, это объясняло отсутствие за столом лейтенанта Исты. Гавриилам были даны Таланты для переговоров друг с другом – сколь бы далеко они друг от друга ни находились, – а потому на каждом корабле флота имелся свой. Тем не менее использование данного Господом Таланта имело свою цену: оно лишало сил того, кто тянулся через пространство в поисках другого такого же. Если Эндсо воспользовался гавриилом, чтобы один за другим связаться с несколькими кораблями, на восстановление Исте мог потребоваться день.
Немного смягчившись, Эндсо посмотрел на Тефе.
– То были церковные вопросы, капитан, – сказал он. – И, как вы знаете, для такого рода дел я могу использовать ресурсы корабля на свое усмотрение.
