Слезы мальчишки вызвали жалость не только к нему, но и к себе, я села на кровати, поправила волосы и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.
– Прости, – сказала я и застыла, не зная, что делать: встать и уйти или все-таки попытаться его переубедить, раньше у меня это хорошо получалось.
Но он отвернулся от меня и закрыл глаза. А я продолжала сидеть рядом с ним, так близко и так далеко, что даже, если протяну руку, все равно не достану до него.
ГЛАВА 55
Катя проснулась ночью от резкой боли. Рядом она слышала легкий храп Лизы. Неделю назад подруга придвинула свою кровать поближе к Катиной. Чтобы, как объясняла девушка, когда придет время, быть рядом.
Резкая боль внизу живота заставила непроизвольно вскрикнуть. Кате стало страшно. Неужели пришло время? Последний месяц она старалась об этом не думать, но в ее вздувшемся животе постоянно происходило какое-то движение, которое не давало ей забыть о том, что придет время, и у нее родится ребенок.
Ребенок. Мальчик или девочка. Конечно, девочка.
Катя, думая об этом, почему-то всегда вспоминала большую куклу, которую ей привез из очередной поездки за границу папа. Гигантская кукла, ростом почти с семилетнюю Катю, в ярком воздушном платье испугала ее. Папа сказал, что это Хельга.
Кате все не нравилось в Хельге. У куклы было жесткое раскрашенное лицо со стеклянными закрывающимися глазами, которые, когда были открыты, постоянно следили за Катей, куда бы она ни отходила, холодные сгибающиеся руки и ноги, и прическа, как у противной учительницы Веры Викторовны. Катя боялась учительницу и страшную куклу прятала в шкафу, завалив одеждой.
И теперь, когда она думала о ребенке, который был у нее в животе, Катя вспоминала эту куклу и не любила его. Она ненавидела своего ребенка, как ей думалось, похожего на Хельгу, еще и потому, что из-за него ей пришлось сбежать из дома, от доброй веселой мамы и всегда приятно пахнущего, но строгого папы, и вот уже полгода жить в мерзком Питере, который поначалу показался ей красивым и сказочным, но на самом деле был мрачным и жестоким.
Еще один удар боли согнул Катю. Она снова вскрикнула, но Лиза продолжала похрапывать. Катя, поддерживая живот, села на кровати, затем встала и сделала шаг. Вдруг она почувствовала, что между ног у нее хлынул поток. От испуга Катя громко закричала.
– Лиза! Лиза! Проснись! Кровь! У меня кровь пошла!
Сонная Лиза, не разбираясь, сразу вскочила на ноги.
– Че орешь?! Какая кровь? Где?
Катя, громко всхлипывая, показала на пол. Лиза включила верхний свет и наклонилась над лужей.
– Вода... – протянула она. – Ты че, обоссалась? До толчка не могла дойти? Ну дурында! Мне сейчас ночью только полы мыть!
Катя снова вскрикнула и согнулась от боли.
– Ой, мамочки! – вдруг дошло до Лизы.– Вода! Ой, надо в больницу гнать! Надо звонить Анатолий Федычу, он, когда начнется, просил сразу же сообщить. Держись...
Лиза, набросив пальто прямо на ночную рубашку, выскочила из квартиры.
Анатолий Федорович встретился с ними через день после того, как Лиза узнала, что Москвичка, как она называла Катю, беременна. Он был очень взрослый, Кате даже казался стариком, хотя Лиза сказала, что ему еще и пятидесяти нет. Анатолий Федорович раньше работал в милиции, но пять лет назад открыл пивную на Лиговском проспекте. Вокруг него всегда крутилось много самого разного вида и возраста людей. Никто точно не знал, что Анатолий Федорович, кроме своей маленькой, набитой до отказа посетителями пивнушки делает, но он был очень богат и никого и ничего не боялся. Говорили, что он когда-то, еще в школе, дружил с каким-то мальчишкой, который стал большой шишкой. Перебравшись в Москву, дружок Анатолия Федоровича продолжал ему покровительствовать. Поэтому питерские власти бывшего милиционера, занимавшегося, как подозревали, темными делами, не трогали.
Лизу познакомил с ним Валера, который, когда представлял, сказал: какие бы у тебя, Лизавета, ни были проблемы, иди к Федычу, он поможет. И Лиза вспомнила о нем, когда узнала, что Москвичка «влетела».
Во время первой встречи, как казалось Кате, Анатолий Федорович смотрел на нее строго и осуждающе. У него были усы, которые он подергивал, когда разговаривал. Бывший милиционер подробно расспрашивал, от кого Катя забеременела, кто ее родители, где она жила.
Катя никогда никому не говорила правды о своем прошлом, даже Лизе, и с Анатолием Федоровичем решила не изменять своему правилу. Она сказала, что забеременела от мужчины, имени которого не знает, потому что была изнасилована в парке. О родителях Катя тоже соврала, сказав, что они уехали куда-то за границу, навсегда, ее оставили с бабушкой, которая умерла. И Катя решила прокатиться в Питер, где встретила Лизу, ну и захотела здесь остаться. С родителями или с другими родственниками связи нет и не было. А что с ребенком делать, не знает.
Катя не поняла, поверил ей Анатолий Федорович или нет, но он пообещал, что поможет устроить ребенка в хорошую семью. Кате было все равно, что будет с куклой Хельгой, и она с радостью согласилась. Через несколько дней Анатолий Федорович снова появился, приказал девчонкам прихватить свои вещи, перевез их в настоящую теплую квартиру с красивой мебелью и сказал, что будет давать им в оставшиеся до родов три с половиной месяца деньги на еду, чтобы они не попрошайничали и хорошо питались.
– Люди, которые возьмут твоего ребенка, хотят, чтобы он был здоров, – жестко сказал Анатолий Федорович. – И без фокусов. Я не люблю подводить клиентов. И не люблю, чтобы меня подводили. В квартире должно быть чисто, никого сюда не водить, здесь не курить и не выпивать. Все понятно? Соседи – мои друзья, они за вами присмотрят. Я иногда буду приходить к вам в гости. А сейчас ты, Лиза, пройди со мной в ту комнату, а ты, Катерина, посмотри, что я там за продукты принес, и приготовь нам поесть. Лиза!
Анатолий Федорович в каждый свой приход (а это было два или три раза в неделю) сразу уводил Лизу в спальню. Через час-полтора он уходил. Лиза после этого долго продолжала лежать в кровати, отвернувшись к стене. И сколько Катя не пыталась узнать, что с ней, Лиза никогда ничего не рассказывала. Только однажды повернулась к Лизе и сказала:
– Клянусь, в следующий раз куплю пестик и убью гада!
Приступы боли становились все чаще. Катя лежала на боку, поджав коленки, и с ужасом ждала следующей волны. Хельга в животе стала биться все сильнее. Кате хотелось схватить что-нибудь тяжелое и с силой ударить по этой пластмасовой кукле, которая забралась к ней в живот и от которой столько боли.
Лиза обняла ее и жарко задышала в щеку. Когда она вернулась, Катя не заметила. Потом появились незнакомые люди и с ними Анатолий Федорович. Какие-то женщины стали ее одевать, куда-то вести. Вот эта очень похожа на мамину маму, бабушку Надю. Кате было страшно, никто ее не любил, все ее ругали, считали виноватой.
Что было потом, Катя почти не помнила, в памяти осталась только боль, от которой уплывал потолок и темнело в глазах. А когда она приходила в себя, ей казалось, что все ее тело покрывается пламенем. Затем кто-то дул на нее холодом и наступал ей на спину. Когда ее привезли в больницу, ей сделали укол, и она уснула.
