Не прошло и двух суток, как Майкл О’Коннел собрал достаточное количество информации, чтобы сделать следующий шаг, который должен был приблизить тот момент, когда он сможет беспрепятственно следовать повсюду за Эшли. Теперь он знал, когда по вечерам закрываются все учреждения, размещавшиеся в здании. Последним уходил управляющий юридической консультацией, расположенной на том же этаже, что и агентство Мерфи. Он запирал парадное всего одним ключом. У адвоката, занимавшего первый этаж, была помощница. О’Коннел подозревал, что адвокат изменяет с ней жене, потому что пара покидала контору под ручку с таким видом, как будто совершает нечто незаконное. О’Коннел представлял себе, как они занимаются сексом, — он предпочитал думать, что они делают это на полу, кувыркаясь на грязном протертом ковре. Он коротал время, рисуя себе эти картины, воображая позы и даже чувства партнеров.
О секретарше Мерфи ему не слишком много удалось разузнать. Вдова шестидесяти с лишним лет, неряшливая женщина, ведущая неряшливую жизнь в компании двух мопсов, которых звали Мистер Биг и Красотка. Мопсам она была предана душой и телом.
О’Коннел проследовал за секретаршей до супермаркета «Стоп энд шоп». Он без труда завязал с ней разговор, когда она остановилась перед секцией собачьего корма.
— Прошу прощения, мадам… Не могли бы вы помочь мне? Моя знакомая девушка только что приобрела небольшую собачку, и мне хотелось бы купить для нее какую-нибудь вкусную еду. Но здесь столько всего, что глаза разбегаются. Вы, наверное, разбираетесь в кормах для собак?
Несколько минут спустя женщина ушла, по всей вероятности думая: «Какой симпатичный и вежливый молодой человек!»
Майкл О’Коннел припарковал машину в двух кварталах от агентства Мерфи, в стороне, противоположной автостоянке, на которой, по-видимому, оставляли свои машины все работавшие в здании. Было без четверти пять; все необходимое было спрятано в рюкзаке и лежало в багажнике. Чтобы успокоиться, он сделал быстрый вдох и выдох, как пловец, собирающийся залезть на стартовую тумбу.
Предстоял один опасный момент, а дальше все будет просто.
О’Коннел вылез из машины, проверил, полностью ли забит монетками счетчик, у которого он припарковался, чтобы не платить лишнего, и быстрым шагом направился к своей цели.
В конце квартала он остановился, чувствуя, как первые ночные тени окутывают его. В ноябре в Новой Англии темнеет очень быстро, и кажется, что ночь сменяет день в считаные секунды. В этот переходный час он чувствовал себя как рыба в воде.
Главной задачей было проникнуть в здание так, чтобы никто его не заметил, в особенности Мерфи или его секретарша. О’Коннел еще раз глубоко вздохнул, напомнил себе, что к утру Эшли станет гораздо более досягаемой, и быстро зашагал вперед. Фонарь позади него мигнул. О’Коннел чувствовал себя невидимым — никто не знал и не ожидал, что он явится сюда.
Дойдя до входных дверей, О’Коннел увидел, что вестибюль пуст. Спустя секунду он уже был внутри.
Услышав шорох спускающегося лифта, он быстро пересек вестибюль, спрятался в колодце аварийной лестницы и успел закрыть за собой дверь на миг раньше, чем лифт остановился на первом этаже. Прижавшись к стене, О’Коннел пытался представить выходящих из лифта людей. До него донеслись голоса, и ему послышались неповторимые интонации Мерфи. Он даже вспотел. Мерфи, похоже, разговаривал со своей секретаршей.
«Пора идти кормить мопсов», — подумал он.
Входная дверь закрылась.
О’Коннел посмотрел на часы. Следующим на очереди был управляющий юридической консультацией. «Ну давай, — прошептал он, — рабочий день окончен».
Стоя у стены, он ждал. Лестничная клетка была, конечно, не идеальным укрытием, но он был уверен, что в этот вечер все у него получится. И это будет еще один знак, что ему суждено быть с Эшли. Словно она сама помогала ему добраться до нее. Дыхание его участилось, он закрыл глаза, чтобы запастись терпением, которое придавала ему его одержимость. В голове у него не было никаких мыслей, кроме воспоминаний об Эшли.
На счету Майкла О’Коннела хватало взломов: несколько магазинов, жилой дом, целый ряд фабричных зданий и офисов. Поэтому, сидя в своем укрытии, он был уверен в себе и не волновался. Он даже не придумал какой-нибудь невероятной истории, которая объяснила бы его присутствие здесь в случае, если его обнаружат. Он знал, что этого не произойдет. Его любовь защищала его.
Было уже почти семь часов, когда управляющий юридической консультацией наконец спустился на лифте. О’Коннел прислушался к звукам в вестибюле, и тут неожиданно все погрузилось в темноту: управляющий выключил рубильник около лифта. Он услышал, как открывается и затем закрывается входная дверь и как поворачивается ключ в замке. Он засек время по часам — фосфоресцирующий циферблат позволял видеть в темноте — и, выждав еще пятнадцать минут, открыл дверь и вышел в вестибюль. Все складывалось так удачно, что это даже удивляло его. Он осторожно осмотрел улицу сквозь стеклянные входные двери и, убедившись, что она пуста, отодвинул примитивную щеколду, выскользнул наружу, быстро прошел к своему автомобилю и вытащил из багажника рюкзак. Через три минуты он уже вернулся в здание.
Прежде всего О’Коннел достал из мешка несколько пар хирургических перчаток и для верности натянул их одну поверх другой. Затем он вытащил баллончик с аммиачным дезинфектантом и тщательно опрыскал дверную ручку и замок, которые ранее трогал руками. Заперев дверь, он прошел на лестницу и также опрыскал там все, к чему прикасался, а затем поднялся на второй этаж, светя себе маленьким фонариком. Половина стекла была заклеена липкой лентой, так что узкий луч практически невозможно было заметить с улицы. Довольно много времени он потратил, проверяя, нет ли в холле второго этажа каких-либо внешних охранных устройств, но таковых не оказалось. Майкл О’Коннел только покачал головой. Он думал, что офис Мерфи охраняется лучше. Правда, инфракрасные камеры и системы видеонаблюдения сто́ят немало. Без всех этих устройств арендная плата была, вероятно, минимальной, и в этом был секрет привлекательности здания.
Он улыбнулся, подумав, что и красть-то в здании, по сути, нечего. Денег и драгоценностей здесь не хранили, произведений искусства и переносной электронной аппаратуры не держали. Любой мало-мальски уважающий себя жулик найдет более легкую и, главное, гораздо более ценную добычу во множестве других мест. Да далеко ходить не надо — в погребке на углу, вероятно, хранится более тысячи баксов в металлическом сейфе и небесполезный 12-миллиметровый пистолет на полке под кассовым аппаратом. Это было гораздо соблазнительнее.
Но он не собирался обчищать погребок, подобно какому-нибудь наркоману. Его интересовало то, что хранилось в этом здании, — информация, и притом особая. Никто не подумал бы, что это может кого-либо заинтересовать.
На то, чтобы взломать замок офиса Мерфи, ушло какое-то время. Наконец О’Коннел с осторожностью открыл дверь, опасаясь, что здесь-то могут быть спрятаны какие-либо датчики движения или камеры видеонаблюдения. Прежде чем войти в приемную, он натянул на голову вязаный шлем. Этот предмет туалета, предназначенный для защиты лица на ветреном лыжном склоне, полностью закрывал лицо, оставляя лишь небольшую прорезь для глаз. О’Коннел сжал зубы, ожидая, что вот-вот взвоет сигнал тревоги.
