— Можно. В банке.
— А курс какой?
— Примерно пять к одному?
— Пять к одному чего?
— Пять долларов к одному рублю.
— О как! — Боцмана начинала забавлять ситуация, а Сюр все еще стоял ошарашенный. — А у вас рубли есть, Оксана Ивановна?
— Ну… — Оксана Ивановна замялась.
— Оксана Ивановна! Если бы мы хотели вас ограбить, мы бы вас ограбили. Но мы просто хотим поменять доллары на… рубли. У вас, а не банке. По удобному вам курсу. Вы потом пойдете и поменяете обратно.
Тут, поняв, что странные гости никого не собираются убивать, очнулась Виктория Леонидовна.
— У меня есть деньги, ребятки. Как раз сняла в банкомате рубли и хотела купить доллары. В Ливию с дочкой отдыхать собралась…
— В Ливию??? — изумился Сюр.
— Ну да, там пляжи хорошие, и наших много ездит.
— Ну, профессор, ну, погоди! Вот устроил!
Боцман же предпочел не слушать причитания Сюра, а продолжать заниматься прагматизмом.
— У меня есть две тысячи долларов. Меняю один к шести. — Он хотел еще раз передернуть затвор, чтобы пресечь попытки поторговаться, но испугался, что тетка опять впадет в ступор.
Но Виктория Леонидовна торговаться не стала. Молча достала из сумочки пачку синих пятирублевок, весьма напоминающих советские деньги. Только вместо Ленина — Иоанн Грозный. Вынула из пачки лишнее.
— Вот. Триста тридцать пять рублей.
Боцман достал из внутреннего кармана комбеза скрутку долларов. Вручил Виктории Леонидовне. Та считать все же побоялась.
За окном раздался шум. Подъезжал автомобиль. Сюр мгновенно переместился к окну, немного отодвинул штору, выглянул. За окном был двор, обычный асфальтированный участок, огороженный высоким забором. Во двор въезжал грузовик. Сюр поразился — это был новенький ГАЗ-52. Бортовой, тентованный. То, что надо!
— «Газон» номер ноль тридцать один — чей? — спросил у тетушек Сюр.
— Это Петровича. Экспедитор. Картошку на базу возил…
— Так, грузовичок ненадолго конфискуем. Доедем до трассы, там еще кого поймаем.
— Не повезет вас Петрович. Он попутных принципиально не берет…
— А мы ему аргумент предъявим. — Сюр покачал автоматом.
— Мальчики, вас же в милицию заберут! — Стокгольмский синдром в тетках уже бурлил вовсю.
— Да, кстати, о милиции… — Сюр ласково посмотрел на Оксану Ивановну и Викторию Леонидовну. — Мы сейчас уйдем. И вам нестерпимо захочется туда позвонить. Захочется, захочется. Не стоит это делать. По двум причинам. Во-первых — мы не бандиты. Нас забросил сюда странный научный эксперимент. И мы никому не хотим причинить вреда. И если нас посадят или убьют, это будет на вашей совести. Во-вторых, захватить нас или убить — не так просто. Особенно раздобревшим милиционерам из небольшого городка. И если мы убьем кого-нибудь из них, или вашего Петровича — это опять будет на вашей совести. Вам понятно?
Тетки дружно закивали.
— Мобильники я у вас все же заберу. На всякий случай. Оставлю их Петровичу. Потом отдаст. Договорились?
Тетки опять закивали.
— О, какой интересный мобильник. Фирмы «Славутич»… Отечественный?
Тетки синхронно закивали в третий раз.
Боцман выглянул в коридор.
— Димыч, давай иди, бери профессора и Машу. И за нами к выходу. На улице грузовик. На нем уходим. Мы пока вырубим вахтера и… хм… уговорим… шофера. Профессору, едрить его, потом объясним, куда он нас закинул.
3
Костер уже почти догорел. В безлунном небе начал отчетливо проявляться Млечный путь, он же чумацкий шлях в девичестве. Но Маше не хотелось спать. Нахлынувший днем во дворе той самой конторы, куда их выкинуло, прилив счастья до сих пор так и не превратился в отлив.
— Вполне вероятно, что нас выкинуло сразу в несколько реальностей, — продолжал рассказ профессор, — одновременно. В этой реальности развилка произошла давно. Не было взрыва на Чернобыльской АЭС, очевидно, из-за того, что Мотя грохнул нафиг аномалию, ее червоточины и точки сингулярностей. И мир двинулся по другому сценарию развития — мы еще узнаем о нем много интересного. Не исключено, что мы как бы раздвоились или растроились — и попали в другие ветви, где отклонения минимальны. Там двойников может и не быть, мы переместимся как бы в самих себя. Ведь и Мотины прыжки тоже плодили новые ветки… Сколько раз ты прыгал, Мотя?
— Сейчас посчитаю, — ответил Мотя, а Маша в очередной раз обрадовалась, что она слышит его голос, видит его лицо в отблесках костра — она ведь уже считала его погибшим. — Всего четыре раза получается. Первый раз — за Машу отомстил, в подворотне консьержу электрошок устроил и диск отобрал…
— За диск — спасибо. Но у меня в рюкзаке ноут со всеми данными, — перебил профессор.
— Ну, мало ли, важную информацию продублировать никогда не помешает. Вдруг у тебя в какой-то другой реальности ноут отберут…
— В другой реальности вместе с нами не обязательно окажешься ты… И мы будем думать, что ты погиб…
— Ну, что ж, бывает… Так вот, второй раз… Отобрал у Феди его старую оранжевую «Аляску». И подложил самому себе. На кусты повесил, чтобы проход в Зону по канаве я-другой обнаружил, когда оружие пристреливал… В третий раз — во время перестрелки у амбара. Сам себе солнечным зайчиком подмигнул. Я еще тогда задумался — кто ж мне так помог-то, жизнь спас, неужели наемник так глупо подставился?.. Никого, кроме Семеныча, тогда рядом в Зоне не было — и я, когда в прошлое попали, все понял… Что это должен быть я сам… Федя меня и отправил туда.
— Ну, а про четвертый мы уже знаем, — торопливо сказал Сюр.
— Нет уж, нет уж, Мотя, расскажи, — засмеялся Боцман, — мы готовы еще раз послушать… Боже, какая у Сюра была морда лица… Вспоминать приятно…
Вслед за Боцманом захихикала Маша, присоединился Дима, затем все остальные…
— Да ну вас, дурачки, — Сюр сделал вид, что обиделся, — вообще, пошел я в кузов спать, завтра день тяжелый.
Вахтера «Лиманскпотребсоюза» на месте не оказалось, никого вырубать не пришлось. Сюр первым выскочил из дверей и рванул к грузовику. Распахнул правую дверь кабины с криком «Стоять-бояться!», а потом отпрянул, как будто привидение увидел. И стоял возле грузовика с открытым ртом, опущенным автоматом и совершенно ошарашенной «мордой лица». Таким его и застали выбежавшие вслед за ним из дверей конторы товарищи. А из грузовика с водительской стороны кабины уже вылезал улыбающийся Мотя…
— Ну, я же уже рассказывал… Действительно, пора спать.
— Нет, расскажи еще, — потребовала Маша. Ей опять хотелось слышать Мотин голос. Она даже не заметила, какой ревнивый взгляд на нее и на Мотю бросил Дима.
