Ее мысли путались и разбегались по мере того, как золотое пламя охватывало ее. Она ощутила дыхание Вулфа на сосках и поняла, что сейчас его рот втянет в себя ее грудь и она поплывет в истоме…
— Погоди, — сказала она, задыхаясь. — Я хочу… — Но она не могла найти слов, чтобы выразить свое желание.
— Все хорошо, — пробормотал Вулф, трогая губами твердый бархатный сосок. — Я знаю, чего ты хочешь. Я тоже хочу этого.
— Ты тоже?
Вопрос Джессики вынудил Вулфа поднять голову, хотя ему не хотелось отрываться от ее груди.
— Разве тебе это не ясно? — шепотом спросил он.
— Не вполне.
Щеки Джессики были пунцовыми не только от зари, но все же она заговорила. Желание узнать было не меньше, чем жажда наслаждения.
— Если ты ласкаешь меня, ты даришь мне солнце, — начала она.
Взгляд Вулфа был многообещающим и жарким, как и его улыбка.
— Я надеюсь, что так… Мне нравится наблюдать тебя в истоме.
— Но я не знаю, как подарить солнце тебе!..
Некоторое время Вулф молчал. Он не мог говорить. Его сердце готово было вырваться из груди.
— Ты хочешь узнать, как это делается?
— А это возможно? Я могу подарить тебе солнце?
— Это не только возможно. Это чертовски просто… Одна мысль о твоих руках… — Дрожь желания пронизала Вулфа.
— Мои руки? Где, как, Вулф? Научи меня!
Искушение было огромное. Он провел много времени, пылая огненной страстью к Джессике. Он не верил, что в состоянии выдержать прикосновения ее рук, не теряя контроля над собой. И в то же время не мог примириться с мыслью о том, что оттолкнет Джессику в тот момент, когда будет испытывать величайшее наслаждение.
— Моя реакция может… быть неприятна тебе, — сказал он просто. — Тебе не следует это делать. Несмотря на жалобы, ни один мужчина еще не умер от неудовлетворенного
желания.
— А разве моя реакция тебе неприятна? — спросила Джессика с любопытством.
Его улыбка была медленной и ленивой, однако глаза засветились воспоминаниями.
— Нет ничего прекраснее тебя в момент наслаждения.
Руки Джессики скользнули к волосам Вулфа, притянули голову для поцелуя, которому он научил ее и от которого у них обоих кружилась голова. Он ответил ей столь горячо, что это возбудило ее не меньше, чем ласка груди.
— Научи, как заставить тебя гореть, — выдохнула она.
Вулф снял ее руки со своих волос, поцеловал ей ладони, довольно свирепо куснул кожу между пальцами и продолжительно вздохнул.
— Я думаю, нам лучше двигаться не спеша. В этом случае мы можем остановиться в любой момент, когда ты пожелаешь. — Вулф посмотрел на нее проницательными, ясными глазами. — Я так думаю, Джесси. Меня пугает даже мысль о том, что что-то может показаться тебе… противным.
Слезы блеснули в глазах Джессики, когда она еще раз поняла, как тяжело ранила Вулфа, в гневе сказав, что он ей отвратителен.
— Никогда, Вулф! Ты не можешь быть мне противным!
— Держу пари, что кое-что может потрясти тебя, — произнес он сухо.
Она улыбнулась дрожащими губами.
— Мой дорогой Вулф, ты уже потряс меня до глубины души.
Черные брови Вулфа поднялись в немом вопросе.
— Всякий раз, когда ты касаешься меня, я испытываю потрясающее удовольствие!
Вулф с силой втянул в легкие воздух.
— Это правда, Джесси?
Она протянула ему руку, чтобы он увидел дрожь.
— Это не от страха или отвращения. Это происходит всякий раз, когда ты касаешься меня или когда я вспоминаю твои прикосновения.
Вулф осторожно поднес руку Джессики к губам и нежно поцеловал ее.
— Почему бы тебе не коснуться меня там же, где мои руки приятны тебе? — предложил он.
Джессика припрдняла голову. Хотя простыня прикрывала, начиная от талии, нижнюю половину его тела, нельзя было не увидеть, что он являет собой эталон мужской красоты и мощи. Когда она заглянула в его внимательные глаза, он улыбнулся чувственной и шаловливой улыбкой.
— Думаю, здесь есть маленькая проблема. — Ее лицо слегка зарумянилось, она кашлянула, чтобы прочистить внезапно охрипшее горло. — И даже не маленькая, а… очень даже большая.
— Что же это за проблема?
Дразнящая ленивая улыбка Вулфа подействовала на Джессику так, как если бы он стал гладить ее. Это было и приятно, и одновременно вселяло некоторое беспокойство.
— Ты человек с орлиным зрением, когда смотришь через дуло ружья, — пробормотала она. — Но, боюсь, ты несколько слеп, когда речь идет о предметах более близких.
— Как это понять? — спросил он, наслаждаясь густым румянцем смущения на ее щеках.
— А еще называешь невинной меня. Разве ты не знаешь, мой Вулф? Мы не везде одинаковы, и поэтому мне трудно выполнить твое предложение.
— У нас обоих есть уши, — сказал он вкрадчиво.
— Значит ли это, что я могу их покусать?
Не успев ответить, Вулф почувствовал тепло дыхания на своем ухе, жар ее языка и деликатное покусывание зубами. Он издал стон удовлетворения, когда ее язык стал описывать спирали, посылая волны сладостного холодка к позвоночнику. Он поднял голову и увидел темные глаза, блестящие при свете зари.
— Тебе понравилось это?
— Да. — Он широко улыбнулся.
— Замечательно, — пробормотала она, снова наклоняясь к нему — Мне тоже.
Джессика исследовала различные части уха с помощью языка, зубов и губ. Когда из груди Вулфа вырвался еще один стон, она поцеловала его за ухом.
— У нас обоих есть шея, — сказала она.
— Что?
— Шея, — повторила Джессика. — У обоих есть. Мне было приятно чувствовать твой рот на шее. Значит ли это, что ты…
— Да, — ответил он быстро. — Пожалуйста.
Она с улыбкой придвинулась к нему, не замечая, что верх ее ночной рубашки раскрыт руками Вулфа. Белые кружева сдвинулись, открывая взгляду покачивающиеся груди, пока она исследовала мощные сухожилия и упругие мышцы его шеи. Тело было крепким, словно отполированное дерево, но в то же время гибким. В нем вполне осязаемо пульсировала жизнь.
— Твоя шея гораздо сильнее моей.
— Конечно. У меня нет твоей лепестковой мягкости, — согласился Вулф. — Покусай меня, эльф. Дай мне ощутить твои зубки и тепло твоего маленького язычка. Не бойся, ты не причинишь мне боли.
Упоенная Джессика коснулась его шеи губами. Ее горячее желание доставить ему удовольствие возбуждало едва ли не больше, чем сама ласка. Сознавая, что ему не следует полностью доверять себе и трогать ее, Вулф тем не менее сдвинул ночную рубашку с одной груди, чтобы полюбоваться ее живой упругостью. Указательным пальцем он описал круг по атласной коже в том месте, где она начинает собираться в розовый бархат соска.
