— Почему вы спрашиваете?
— Это для одного дела, которое я веду.
— Ну, допустим, обезболивающие и противосудорожные препараты. В основном… дилантин, тегритол… Также средства от мигрени и, разумеется, от болезни Паркинсона.
— А если врач, скажем, пластический хирург?
— Тогда анестезирующие и седативные препараты: лидокаин, викодин.
— Какие из этих препаратов совпадут с теми, что применяет невролог?
Эббот ответила не сразу. Затем, наморщив лоб, сказала:
— Возможно, ботокс. — Сообразив, насколько я далека от медицины, она пояснила: — Токсин ботулизма. Неврологи используют его как средство борьбы с ЦП. Ботокс оказывает парализующее действие. Препарат может снимать спазмы в случаях, когда другие лекарства оказываются неэффективными.
— Что, тот самый токсин, вызывающий ботулизм?
— Да. Исключительно опасная субстанция, и ее используют лишь опытные терапевты. Вводится ничтожная доза, причем внутримышечно.
— Зачем ботокс пластическим хирургам?
— Не говорите, что никогда не слышали. Это же самое последнее изобретение. Оно избавляет от морщин.
— Вы шутите?!
— Токсин вводят под кожу на лбу, и мускулы пациента оказываются парализованы. Он просто не может нахмуриться, что выравнивает кожу и делает лицо моложе.
Я брезгливо поморщилась. Добровольный паралич ради тщеславия?
Возвращаясь к Джесси, я поняла, что запуталась окончательно. Если на то пошло, лицо, сделанное мертвым ради его красоты, — это лишь шикарная маска смерти. Трудно даже представить реакцию Джесси на подобную концепцию улучшенного параличом человеческого тела.
Через несколько минут он позвонил сам, и мы условились встретиться после работы. Я так и не сказала про ботокс. Пока концепция выглядела слишком грубой.
Потом я еще раз позвонила медсестре из клиники доктора Йоргенсена, на сей раз застав ее дома.
— Ограбление? — переспросила она. — В основном они взяли болеутоляющие.
— А ботокс?
— Ха! Забавно, что вы это спросили.
— Почему?
— Потому что через неделю мы ожидали услышать об умерших наркоманах. Любой, кто попытается ввести в вену этот препарат, остынет к нему спустя несколько дней. Станет буквально холодным, как камень. И знаете, в каком-то смысле это стало бы правосудием. Однако оно не свершилось. Вероятно, грабители догадались прочитать упаковку.
Нет, подумала я. Они приберегли ботокс для собственных целей.
Лишившись покоя, я обратилась к источнику, почти всегда утолявшему мои тревоги, и вышла в Интернет. Поиск по ключевому слову «ботокс» принес сотни веб-сайтов, причем девяносто процентов ссылок вели к информации о пластических хирургах, представлявших собой нескончаемый поток радости: «Ошеломляющие результаты! Всего одна инъекция парализовала мышцы на целых полгода!»
Все же несколько ниже в моем списке обнаружилось нечто более мрачное: «Потенциальные возможности использования ботокса в качестве биологического оружия».
Я прочитала эту фразу вовсе не на «Страничке красоты доктора Рекса». Информация нашлась на сайте департамента безопасности. Не прочитав и до половины, я почувствовала, как пересохло во рту. Яснее ясного: ботокс — второй по опасности после сибирской язвы. У любого террориста такое средство будет в обойме лучших. Оно настолько опасно, что смертельная доза измеряется несколькими нанограммами. А потенциальными жертвами могут оказаться и пассажиры авиалайнера, и Генеральная ассамблея ООН, и ваша бабушка.
Не отрывая глаз от экрана компьютера, я набрала номер эксперта по оружию, единственного выпускника военно-морского колледжа, которого я знала лично. То есть позвонила отцу. Он поднимался в свой номер в сингапурском отеле.
— Биотерроризм? «Ядерная бомба бедного человека». И мне неприятно услышать этот вопрос из уст собственной дочери. Что происходит?
Я коротко обрисовала пункты своего исследования.
— Биоагенты, используемые в качестве оружия, — это средства массового уничтожения, и они чрезвычайно дешевы. Вам не нужны заводы по разделению изотопов, не нужны физики-ядерщики или даже пушки и их огневая мощь. Нужные патогены живут в окружающей нас среде, или их можно заказать по почте непосредственно у фармацевтической компании. Террористом легко стать, располагая школьным набором для химических опытов. При определенной склонности к таким делам можно изготовить вредоносные вещества в количестве, достаточном, чтобы убить тысячи людей. Еще легче похитить готовый токсин.
Меня бросило в жар. Похитить токсин? Шенил Вайоминг так и сделала.
— Девочка, скажи, почему ты интересуешься таким вопросом? — строго спросил папа.
Шенил хотела от Кевина Эйхнера не обычных наркотиков. Она собиралась дать старт Армагеддону, распространив свой собственный вирус Апокалипсиса.
Стараясь успокоиться, я прижала к уху трубку и заходила по комнате, излагая свои мысли.
— Это звучит просто ужасно. — Голос папы изменился. — Хочешь сказать, Табита и те, с кем она путается, хотят получить доступ к биологическому оружию?
Океан был небесно-голубого цвета, в воздухе носился острый запах морской соли. Над линией прибоя летал пеликан, зависая над самой поверхностью воды. «Оставшиеся» по определению не могли видеть этой картины. Доступная им скрытая от дневного света версия нашего мира походила на то, что физики именуют «темной материей»: то была вселенная, где сталкиваются неведомые силы, созидающие и разрушающие все, что в конечном итоге управляет судьбами людей. Шенил хотела посеять ветер, собираясь пожать настоящую бурю. И более того, полагала: сделав так, она начнет свое шоу, в котором сыграет роль верховной предстоятельницы мира, что останется после.
— Да, именно так я и подумала, — ответила я отцу.
На линии воцарилась долгая, действительно трансокеанская тишина. Потом отец сказал:
— Что-то подобное сделала секта «Аум Сенрикё», распылив в токийском метро боевой газ зарин. А еще экстремисты из секты «Раджнеши калт» в Орегоне, заразившие сальмонеллой салаты для ресторанов и баров. Тогда они заразили семьсот пятьдесят человек. Эван, то, что ты подумала, достаточно реально.
— Спасибо, папа.
— Скажи, в местной полиции есть люди, которым ты доверяешь?
Я вздохнула:
— Нет. Слишком шаткие свидетельства. Их принимают за обычные домыслы.
— Послушай, с точки зрения исполнителя теракта, химическое или биологическое оружие имеет несколько преимуществ. Во-первых, легкость доставки, включая «биофугасы», беззвучно детонирующие среди ночи, заражая население прилегающей территории. Второе — это возможность безопасного отхода. Инкубационный период может длиться дни, недели и даже месяцы. Биооружие действует иначе, чем пуля. А террорист уберется восвояси задолго до того, как проявит себя его атака.
