— А вечера?
— Что вечера?
— Вы их тоже не всегда проводите дома, ведь так? Иногда закатываетесь куда-нибудь на вечер с друзьями.
— С кем?
— Ну, скажем, с Барни Байерсом… с Рональдом Стилом.
Киннаул уставился на Ребуса, не понимая, куда тот клонит, потом щелкнул пальцами.
— Господи, вы имеете в виду ту ночь… — Он покачал головой. — Кто же вам сказал? Впрочем, не отвечайте. Это мог быть либо один, либо другой. Ну и что?
— Я просто подумал, что из вас троих вряд ли может получиться теплая компания.
Киннаул улыбнулся:
— Тут вы правы. Я не очень хорошо знаю Байерса, то есть почти не знаю. Но в тот день он оказался в Эдинбурге и заключил сделку… крупную сделку. Мы встретились случайно в «Орлином гнезде». Я зашел туда выпить, утопить, как говорится, печаль в вине, а он собирался дальше, в какой-то в ресторан. Ну и я за ним увязался. Оказался в компании с ним и его контрагентами. А спустя немного… да, мы тогда неплохо развлеклись.
— А Стил?
— Понимаете… Барни решил отвезти этих ребят в бордель. Он знал одно такое заведение. Но они отказались. Они ушли по своим делам, а мы с Барни заскочили в «Чучело» выпить еще по стаканчику. Там-то мы и встретили Ронни. Он тоже был слегка подшофе. У него были какие-то проблемы с его женщиной… — Киннаул задумался на мгновение. — Он вообще обычно такой нудный, хоть ложись и помирай, но тем вечером вроде тоже встряхнулся.
Интересно, знал ли Киннаул про Стила и Кэти, спрашивал себя Ребус. Вроде непохоже, но ведь Киннаул актер.
— Короче, все закончилось тем, — сказал Киннаул, — что мы оказались в одном веселом заведении.
— Хорошо провели время?
Киннаул, казалось, задумался над этим необычным вопросом.
— Вроде бы да, — ответил он. — Но, честно говоря, я плохо помню.
Это вряд ли, подумал Ребус, все-то ты прекрасно помнишь. Ничего не забыл. Но Киннаул уже смотрел в холл на неподвижную Кэти.
— Вы, наверно, думаете, что я говно, — безразличным голосом сказал он. — Вы, вероятно, правы. Но, господи… — Он не мог найти слов.
Киннаул огляделся, посмотрел в окно, откуда в хорошую погоду открывался роскошный вид, потом снова перевел взгляд в сторону двери. Шумно выдохнул, отрицательно покачал головой.
— Вы кому-нибудь говорили то, что сказала вам проститутка?
Киннаул кинул на него испуганный взгляд.
— Я спрашиваю, — сказал Ребус, — вы им передали то, что она вам сказала про Грегора Джека?
— Откуда вы это знаете, черт побери? — Киннаул рухнул в одно из кресел.
— Видение свыше. Так передали?
— Кажется, да. — Он задумался. — Да, точно. Понимаете, услышать такое от нее было довольно странно.
— Услышать такое от вас тоже странно, мистер Киннаул.
Киннаул пожал могучими плечами:
— Так для смеха, инспектор. И к тому же я был пьян. Я подумал, что было бы забавно притвориться Грегором. Откровенно говоря, меня немного уязвило, что она не знает Рэба Киннаула. Посмотрите на эти фотографии на стене. Я знаком со всеми знаменитостями.
Он снова поднялся на ноги, принялся разглядывать собственные фото, словно явился в картинную галерею и видит их в первый, а не в десятитысячный раз.
— Боб Вагнер… Ларри Хэгман… когда-то я знал их всех. — Перечисление продолжилось. — Мартин Скорсезе… режиссер первого ряда, абсолютно выдающийся… Джон Херт… Робби Колтрейн и Эрик Айдл…
Холмс жестом позвал Ребуса в холл. Кэти Киннаул приходила в себя. Рэб Киннаул все стоял перед своими фотографиями, своими воспоминаниями, смакуя громкие имена.
— Осторожнее, — сказал Холмс, обращаясь к Кэти Киннаул. — Как вы себя чувствуете?
Язык у нее еле ворочался. Понять было невозможно.
— Сколько вы приняли, Кэти? — спросил Ребус. — Скажите нам, сколько?
Она пыталась сосредоточиться.
— Я осмотрел все комнаты, — сказал Холмс. — Ни одной пустой бутылки.
— Но что-то она приняла.
— Врач разберется.
— Да, разберется. — Ребус наклонился к Кэти Киннаул так, что его губы чуть не касались ее уха. — Гаук, — тихо сказал он, — расскажи мне про Сьюи.
Два этих имени, казалось, что-то значили для нее, но она не ответила.
— Ты и Сьюи, — продолжал Ребус. — Ты встречалась со Сьюи? Ты и он, а? Как в прежние времена? Ты встречалась со Сьюи?
Она открыла рот, помолчала, потом снова закрыла и начала отрицательно качать головой. Пробормотала что-то.
— Что ты сказала, Гаук?
На этот раз она произнесла отчетливо:
— Рэб не должен знать.
— Он не узнает, Гаук. Поверь мне, не узнает.
Она теперь сидела, придерживая голову одной рукой, а другой — упираясь в пол.
— Ну, — не отступал Ребус, — ты и Сьюи — вы ведь виделись? Гаук и Сьюи?
Она улыбнулась бессмысленной улыбкой, как пьяная.
— Гаук и Сьюи, — сказала она, наслаждаясь звуком этих слов. — Гаук и Сьюи.
— Вспомни, Гаук, вспомни тот день, перед тем как ты нашла тело. Помнишь ту среду? Вторую половину дня? Сьюи к тебе приезжал? Приезжал, Гаук? Заглядывал к тебе Сьюи в ту среду?
— В среду? В среду? — Она отрицательно покачала головой. — Бедная Лиззи… Бедная, бедная… — Она подняла руку ладонью вверх. — Дайте мне нож, — сказала она. — Рэб никогда не узнает. Дайте мне нож.
Ребус посмотрел на Холмса.
— Нельзя, Гаук. Это будет убийство.
Она кивнула:
— Да, верно, убийство. — Последнее слово она выговорила очень тщательно, подчеркивая каждую букву, потом повторила его. — Чтобы отрезать ему голову, — сказала она. — И меня посадят рядом с Мэкки.
Она снова улыбнулась. Мысль ей понравилась. А все это время из гостиной доносились имена, произносимые Рэбом Киннаулом…
— …лучшие, самые-самые… хотел бы снова с ним поработать. Профессионализм высшей пробы… и старый добрый Джордж Коул… старая школа… да, старая школа… старая школа…
— Мэкки… — проговорила Кэти Киннаул. — Мэкки… Сьюи… Секстон… Разорёха… Бедный Разорёха… Старая школа.
* * *
Некоторые чересчур долго не разрывают школьные узы. Держатся за них, когда их давно пора порвать.
Ребус позвонил Барни Байерсу. Секретарша соединила его.
— Инспектор, — раздался голос Байерса, деловитый и энергичный, — мне от вас никак не отвязаться, да?
— Уж очень легко вас поймать, — сказал Ребус.
Байерс рассмеялся.
— Иначе и быть не может, — сказал он. — В противном случае клиенты меня не смогут найти. Я всегда на связи. Ну, какое обвинение вы припасли на этот раз?
