Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
– Короче, на отдыхе нашему брату-диверсанту разрешено почти все, – вмешался в монолог Штыка сидящий напротив Славы неприметный с виду боец с простым крестьянским лицом, откликающийся на Жука. – Кроме оружия и драки. Чтобы, не дай бог, с пьяных глаз не покалечили друг друга. С этим – строго. Провинившимся хотя бы раз вход на «дачу» заказан. У каждого человека психика разная: одному с двух литров – хоть бы х… а кому-то после второго стакана вурдалаки с кровавой пеной на зубах мерещатся. А так – пей, сколько влезет, ешь от пуза, танцуй под пластинку, купайся в Воронке голышом, в баньке веничком махай, по лесу, в пределах периметра, гуляй, ляльку сладкую дери, сколько шишка позволяет. Но только так, чтобы никто не видел. Свобода свободой, а за свальный грех и нудизм Батя приказал сразу в карцер сажать на две недели. На хлеб и воду. Имей в виду. Если лето и тепло – веди в лес, подальше от дома, а сейчас, зимой, – только в одной из спален, на втором этаже. Впрочем, если, не дай бог, начнешь бузить – мужики тебя поправят. Объяснят, что не прав. Если надо – спать положат. Или сам кому-нибудь уставшему подсобишь… Мы, Охотник, здесь, в отряде, почитай, как одна семья. И если живы будем, то служить нам рядышком, бок о бок, еще долго. Так что лучше жить мирно. Правда, не всегда это получается, мужики от нервов постоянно на взводе. Как пружины. Только тронь – сорвется…
– М-да, бывало, и морду друг дружке били, и за «стволы» хватались, – подтвердил Штык. И как-то исподлобья, испытующе, взглянул на Охотника.
– Я отдых не испорчу, – спокойно сказал Ярослав. – За меня не беспокойтесь.
– Дык я давно заметил, что ты мужик вроде правильный, – улыбнулся Штык. – Только вот молчаливый слишком. Давит чего?
– Какой есть, – закрывая тему, глухо ответил Корсак.
Машинально отвечая бойцам, он по-прежнему думал совсем о другом. Снова, в который раз, задержал дыхание, прислушался к своим странным, беспокойным ощущениям – и вдруг неожиданно осознал, что же не давало его сердцу утихомирить пульс на протяжении последнего получаса, бередило, холодило душу, лежало тяжким камнем на груди.
А осознав, стиснул челюсти, сильно, до скрипа, до тупой боли в желваках.
Он вдруг со всей очевидностью понял, что узнать о судьбе мамы, ни тем более помочь ей, находясь в строго режимном спецотряде Шелестова, не сможет. Между разведкой и внутренними репрессивными структурами НКВД, отправляющими невинных людей в лагеря, не может быть точек пересечения. Он, лже-Корнеев, может прослужить в «Стерхе» десять, пятнадцать лет, до самой смерти или заслуженной пенсии, может стать капитаном, командиром отделения, а если повезет – даже майором, заместителем командира, но так ни разу и не получить возможности прояснить судьбу мамы. Единственный человек, который мог реально помочь хотя бы докопаться до правды, – Максим Никитич. У Бати наверняка есть связи в Чека. Но как попросить его?! Будь Ярослав тем, за кого себя выдал, – одно дело. Однако рассказать Шелестову всю правду – это равнозначно самоубийству. Более короткой дороги к расстрельной стенке найти трудно. А может, самое разумное в его положении – это смириться с неизбежным и просто служить дальше? Как служат сидящие рядом, оживленные в предвкушении загульной пьянки и девок, крепкие, много чего знающие и умеющие делать своими руками мужики. Стране под названием СССР нужны солдаты. Нужен спецотряд «Стерх». И нужен он, боец по прозвищу Охотник.
Разумом Корсак понимал, что на самом деле глупо обижаться на Родину, если твоих близких и тебя самого предала безжалостная и преступная власть. Родина и государство – не одно и тоже. Но только вот легче от таких крамольных мыслей не становится. Наоборот – в груди, под ребрами, стало еще холоднее, еще муторней, чем минуту назад. Все, что с ним происходит последние полтора года, напоминало бег по замкнутому кругу. И тупо бежать вперед, не видя конечной цели, только потому, что кому-то это выгодно, бессмысленно. И остановиться невозможно. Разве что пустить себе пулю в лоб. Смерть решит все проблемы. Его, с дырой в черепе, зароют в землю, а мама останется один на один со своей бедой. Мерзко.
Так, может, рискнуть? Довериться командиру. Сжечь за собой все мосты. Раз и навсегда сбросить с души камень. И пусть строгий, но справедливый Батя, облеченный огромной властью над своими бойцами, решает – казнить или миловать. В первом случае все ясно – трибунал. Однако если Шелестов поймет, если захочет это сделать, то наверняка согласится потянуть и за свои невидимые ниточки в Чека. Когда всплывет правда, они вместе – Охотник и Максим Никитич – сядут и спокойно, не торопясь, решат, как поступить дальше. Это будет окончательное и единственно верное решение. Другого просто не существует. По определению.
Вот он, выход. Надо только набраться мужества и сделать шаг…
– Ну все, Слава, приехали! Ох, щас ка-а-ак нажрусь! – раздался рядом с очнувшимся от тягостных мыслей Корсаком громкий бас двухметрового громилы Штыка.
– Не ты один!!! С капусткой квашеной– у-ух, хорошо пойдет!!!
– А я, мужики, бабу больше водки хочу. С самого утра столбняк.
– Так в чем дело – слепи и начинай. Мы отвернемся. Вон сколько снега нападало. Ха-ха!
Грузовик остановился, заглушив мотор. Из тентованного кузова, со смехом и шутками расталкивая друг друга, вывалились наружу и по-хозяйски, умышленно не спеша, направились к крыльцу дома шестеро разгоряченных, окутанных клубами пара и напоминающих в эту минуту скорее студентов после успешной сдачи сессии, чем грозных диверсантов, истосковавшихся по водке и простой женской ласке мужиков.
– Красота-то какая!!! Пры-ро-да!!! Мать ее ети!
– Дай сигаретку, Шмель. Морозец-то щиплет. Градусов двадцать пять.
– Самая высокая и грудастая лялька – моя!
– А я маленьких люблю. Они шустрее…
– В порядке живой очереди, товарищи офицеры! За мной будешь! Ха-ха!
Ярослав спрыгнул последним. Огляделся, вдохнул полной грудью. Хорошо тут. Если бы не вопли мужиков – тихо, аж звон в ушах. Идеальное место для отдыха спецгруппы. Услышав особенно остроумную шутку кого-то из бойцов, Корсак впервые за время тряской, почти двухчасовой дороги от базы растянул губы в подобии улыбки. Освободил пуговицу на теплом воротнике десантного спецпошива и вслед за остальными «пернатыми» направился по протоптанной среди высоких сугробов узкой тропинке к добротному двухэтажному дому, некрашеным теремом из бревен возвышающемуся на берегу закованной в лед речушки.
Из кирпичной трубы на крыше дома и железной на крыше примостившейся чуть левее русской баньки вились, уходя в небо, струйки серого дыма. В прозрачном неподвижном воздухе витал аромат лесной хвои, жаренного на огне мяса и березовых дров. На мгновение Ярославу показалось, что вся окружающая идиллия – не более чем сон. Так необычно и непривычно было оказаться здесь, в этом любовно отвоеванном у дикой лесной глуши маленьком рукотворном оазисе. Островке покоя, свободы и безмятежности. Крохотной частичке того, параллельного мира, оставленного каждым из шестерых бойцов «Стерха» где-то в прошлой жизни. В жизни, где нет колючей проволоки по периметру высокого забора, «шмайссеров» на шее, швейцарского шоколада в сухпайке, ночных прыжков на промерзлое поле и тайной войны с набирающим силу Третьим рейхом.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
