Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
— А почему из зала съезжаем?
— Игорь Сергеевич, узнав о таком положении дел, вполне может учинить отстрел. Потому все ложимся на дно.
— И ты? — спросил Вечер.
— И я. Потому что в меня, в отличие от вас, может, стрелять и не будут, но на дыбу вздернут, чтобы выяснить ваше с Директором местонахождение.
«Приехали, — подумал Вечер. — Опять экстрим. Жизнь на грани».
— Кто эти мальчики Игоря Сергеевича? — спросил он.
— Один здешний, московский плейбой. Сын дипломата, — ответил Сева. — Парень занимается боевыми искусствами с пяти лет. Теперь ему двадцать пять. Он начинал в Пекине. Сам понимаешь, что сыну высокопоставленного чиновника дерьмо не подсунут. Он занимался у очень известного учителя. Потом был Таиланд, Северная Корея, что-то еще. И всегда лучшие учителя. Они вернулись в Россию, когда папа вышел на пенсию, и парня тут же отправили в Англию учиться. Там он положил пятерку тамошних чемпионов и сразу стал звездой. Собирается сделать то же самое здесь. Хотя практически он это уже сделал. Если не считать тебя. Ему мало быть членом правления в папиной фирме. У него есть деньги, бабы, будущее, но ему этого мало. Игорь Сергеевич обхаживает его как может, понимает, что бои для парня не средство, с помощью которого другие отвоевывают место под солнцем, а что-то вроде развлечения с налетом экстрима.
— А второй? — спросил Вечер.
— Второй, — Сева, останавливая машину у светофора рядом с метро «Севастопольская», на мгновение задумался. — Он псих. Что-то с головой. Натуральный бультерьер. Ума столько же. И если ему дают команду «фас», то остановить его невозможно. Разве что ломом по голове. Я видел несколько его боев. Мне кажется, он не чувствует боли и не подвержен нокаутам. Во всяком случае, гораздо менее других. В общем, бультерьер. Нелицеприятная личность, но о нем уже начинают поговаривать.
— Первый просто симпатяга по сравнению с ним, — заметил Вечер. Подонок, а не симпатяга. У него коронка — удар ногой в горло. Хотя это запрещено. Вам бы всем троим подняться на ступень выше, независимо друг от друга. Тогда можно было договариваться и делать деньги. Один раз ты проиграешь, другой раз кто-то из них. Но так вышло, что свободная ступень, после которой открываются новые возможности, на данный момент одна. И займет ее только один. Остальные останутся в нижней лиге. Этими двумя бойцами Игорь Сергеевич, скорее всего, будет манипулировать, допуская по очереди то одного, то другого на пьедестал. На интересе публики — кто же все-таки сильней — он сможет играть и делать деньги несколько лет. А потом, когда потребуется скормить ей кого-то, отдаст Бультерьера. Уж больно неприятный тип. Твоя задача состоит в том, чтобы убрать с доски обе фигуры. Так решили, — Сева немного помолчал, потом произнес: — Слушай, мы сегодня надолго уезжаем из Москвы. Может быть, есть какие-то пожелания?
— Помнишь ту мадам, которую мы привозили к тебе? — спросил Вечер.
— Помню.
— Это мое желание.
В ресторане пахло хвоей, словно в Новый год, в мягком полумраке дрожали огоньки свечей на столиках. На эстраде переплелись в причудливой мелодии саксофон и скрипка.
Непривычное сочетание, — заметил Сева и, прежде чем сесть за стол, добавил:
— Здесь ничего не изменилось, словно мы только вчера вышли отсюда. Если вдруг меня спросят, знаете ли вы такие места, где не течет время, я отвечу «да». Это кабаки и бордели. Когда бы ты сюда ни пришел, здесь все так, как было вчера и год назад. Без изменений. Только ты уже не тот, все более потрепанный и усталый.
Женщина появилась, когда они уже собирались уходить. На этот раз она была в образе скромницы. Глядя на ее темный неброский костюм, на опущенные глаза и простенькую прическу, Вечер не мог поверить, что не так уж и давно эта женщина полулежала перед ними в одних чулках, раскинув в стороны ноги, и бесстыдно смотрела им в глаза.
Вскоре они вместе с ней ехали на квартиру к Вечеру. Она осталась у него на всю ночь.
Ближе к утру, закурив сигарету и устало откинувшись на подушку, она сказала:
— Ну и потенциал!.. У тебя что, больше не с кем?.. Нет девушки? Ты же еще совсем молодой.
— У меня нет времени на это, — ответил Вечер.
— На черта тогда нужна такая жизнь, если в ней нет времени на самое главное? — женщина удивленно вскинула на него глаза.
Он тренировался прямо во дворе.
Прямой удар ногой, затем удар с разворота, серия молниеносных выпадов руками и тут же мощный крюк на отходе. Вечер бросил взгляд на настенные часы, которые Сева повесил над крыльцом. До конца тренировки оставалось пятнадцать минут. Он подошел к мешку с песком и принялся отрабатывать лоу-кик. От ударов его голени в мешке сразу образовалась вмятина, несмотря на то что песок внизу был спрессован собственным весом.
Потом он долго стоял в душе. Пришло время отдыха. Тренировки — это маленький замкнутый мирок, капсула, в которой прессуется энергия. Затем приходит время, и эта капсула открывается. И тогда, если у тебя хватило воли и сил спрессовать эту энергию до предела, она, вырвавшись наружу, сметет все на своем пути. И Вечер прессовал, день за днем. Ставки были очень высоки.
Потом он накинул халат и вышел из душевой. Сева на кухне готовил ужин.
Они сели друг напротив друга.
— А ты уверен, что победишь? Ведь оба они старше и опытней тебя, — спросил Сева, прежде чем начать есть.
Вечер оторвал глаза от тарелки и ответил:
— Один человек сказал мне на прощание, чтобы я слушал лишь самого себя и плевал на то, что считают другие.
— Ты полагаешь, что все, что они считают, неверно, плод их воображения?
— Не знаю. Главное то, что я чувствую.
— И ты чувствуешь, что победишь?
— Да.
Сева кивнул, но в глазах его было сомнение.
Они безвылазно сидели на даче. Для Вечера дни летели как мгновения, Сева же маялся без дела. Он складывал на подоконник книги, которые привозил Директор, едва прочитав десяток первых страниц. Тихо ругаясь, захлопывал очередной томик и говорил:
— Раньше обложка книги ничего не значила. Одни были коричневыми, другие — черными. Вот и все. Глаза искали только название и имя автора. Знаешь, Вечер, раньше были времена красивого содержания, а теперь — красивых обложек. Да, мы живем во времена красивых обложек.
Насчет обложек Сева был прав. Книги, лежавшие на подоконнике, действительно притягивали взгляд. Когда Вечер открыл одну из них, роман Джорджио Фалетти «Я убиваю», Сева заявил:
— Дерьмо! Этому пижону было мало славы, которую он уже имел благодаря своей театральной и музыкальной деятельности. Теперь он написал книгу. Пустое перечисление событий с применением таких оборотов, как «кровь застыла в жилах», «слезы гнева застлали ему глаза» и прочей лабуды. Не позорился бы.
Вечер взял другую, какой-то отечественный боевик.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
