Мелодия явно пришлась по вкусу толпе, собравшейся у гранитного цоколя вплотную подходящего к лестнице, ведущей в метрополитен.
— Жги, мужик! Жги, молодчина! — азартно выкрикнул кто-то.
Но музыкант, казалось, ничего не слышал — глаза оставались прикрытыми, а сам он всецело был поглощен льющимся из инструмента мотивом.
— Бр-раво! — фальшиво вторил визгливый голос, и меж гуртом праздных людей и бородатым мужчиной со шрамом на лице, явилась рябая испитая баба в засаленной, давно не стираной одежде.
Она картинно уронила в папаху мелкую монетку, да принялась выделывать уродливые па, ничего общего не имевшие с танго. К тому же походя, с развязною фамильярностью хлопнула аккордеониста по плечу. Не прерывая игры, тот равнодушно смерил «танцовщицу» взглядом, одарил снисходительной усмешкой, да сразу позабыв о ней, опять окунулся в пучину мелодичных звуков…
А площадь меж тем гудела своей повседневной, обыденной жизнью. Вереницы таксомоторов вдоль длинного вокзального фасада урчали и дожидались пассажиров; от крошечных ларьков, торговавших дисками и кассетами, неслась оглушительная вульгарная попса; кричали носильщики и вездесущие дети; народ сновал по мокрым тротуарам и дорогам, толкаясь, ругаясь и смеясь. Все было на Балтийском как всегда…
Но внезапно среди многообразия шумного гомона абсолютный слух Константина уловил одну странную фразу, приведшую его в полное замешательство. «Прошу, оставь меня!» — резко произнес женский голос, резанувший знакомым тембром в самое сердце. Потом тот же, но утерявший силу голос, еле слышно добавил: «Как же я тебя ненавижу, и… будь ты проклят!..»
Яровой не прервал игры, не поднял головы и даже не открыл глаз. Он лишь сильнее прислушивался к происходящему где-то поблизости…
Вот, удаляясь вправо от козырька лестницы, застучали чьи-то каблучки. Вот с тонким звоном на асфальт упал и покатился металлический предмет. Меж человеческой массы, спотыкаясь и шаркая подошвами, заметался какой-то мужчина…
Последнего аккорда побледневший музыкант доиграть не сумел — будто очнувшись от забытья, он скользнул прищуренным взором по стоявшему люду, а длинные пальцы, до того легко и безошибочно сновавшие по клавиатуре, внезапно стали путаться, сбиваться. И вот уж инструмент умолк, издав прощальный выдох.
Взяв дрожащими руками костыли, бородатый мужчина поднялся и, позабыв у цоколя все: и бесценный свой аккордеон, и папаху, доверху наполненную деньгами, поспешно поковылял куда-то к краю вокзального сооружения — туда, где только что стих частый, взволнованный стук каблучков…
— Гармонист!.. Куда ж ты, родненький?! — с театральною драмой кричала вслед испитая баба, кося и прицеливаясь на денежную шапку. — Ну да ладно, — иди уж. Я покараулю…
Добравшись до угла, Костя привалился плечом к толстому стеклу автобусной остановки, утер рукавом вспотевший от напряжения лоб, осмотрелся и двинулся дальше — к путепроводу, нависшему над оживленной трассой. Заворожено глядя только вперед, он шел, не замечая встречных прохожих, в последний миг уступавших дорогу; не обращая внимания на сигналы машин и ругань обнаглевших водителей. Там — впереди, Яровой узрел какое-то замешательство, какое-то непонятное стечение пешеходов, отчего-то приостановившихся посреди моста.
Подойдя ближе, он рассмотрел стройную фигурку, возвышавшуюся над головами зевак. И еще не догадываясь, каким образом и для чего она вознеслась столь высоко над толпой, бородач с неровным шрамом на загорелой щеке спешил, стараясь быстрее переставлять непослушные ноги. Лишь протискиваясь сквозь горожан, сочувственно или осуждающе вздыхавших в адрес необыкновенно красивой девушки, он осознал ее гибельную затею…
Балансируя и едва удерживая шаткое равновесие на узеньком ограждении, она пристально вглядывалась в сиреневый горизонт, и что-то шептала, то ли общаясь с богом, то ли вымаливая у кого-то прощение.
Наконец, Константин миновал людское скопище. До молодой женщины было не более десяти шагов…
Боясь спугнуть, потревожить ее молитву, он осторожно приближался, мягко переставляя деревянные приспособления и не сводя с одинокой фигуры взгляда. Осталось пять шагов…
Губы ее плотно сомкнулись, перестав шептать, а темно-серые глаза закрылись. Время молитвы иссякло. Она решилась…
Еще три шага отделяли его от каменного парапета, а бледное лицо девушки уже подернуло предсмертное умиротворение. И в тот самый миг, когда гибкое тело с прижатыми к груди руками легонько подалось вперед, спецназовец, забыв о костылях, рванулся вперед…
Тревожный хор взволнованных, но безучастных наблюдателей дружно ахнул, подивившись и отчаянной решимости женщины, и ловкой силе рук невесть откуда взявшегося инвалида. Молодому бородачу удалось невероятное — не поспевая преодолеть последнего метра к уже шагнувшей в бездну девице, он, рискуя переломать себе ребра, упал грудью на перила, крепко ухватив ее под плечи…
Он и в самом деле очень сильно ударился грудью о бетонное заграждение. Так сильно, что в глазах потемнело, а дыхание начисто перехватило. Но он скрипел зубами и мертвою хваткой держал свою Эвелину над бездной, над ползущими далеко внизу громадными фурами и пролетавшими легковушками. Держал, покуда не подоспели из толпы какие-то мужики и не пособили перетащить ее через перила на спасительную пешеходную дорожку.
Так и обнимая бесчувственную девушку, точно боясь, что она снова вырвется, упадет, разобьется, Константин опустился на асфальт, привалился куда-то спиной и мелко подрагивающими пальцами поглаживал ее волосы и прекрасное лицо. Она была почти мертва — настолько сумела приготовить себя к близкой, неотвратимой смерти…
Скоро разочарованно разошлись те, кому благой конец был муторнее трагичного. Подивившись ослепительной красоте едва не погибшей особы, постепенно покинули мост и принимавшие участие в спасении.
И только единственный зритель, напряженно созерцавший финал с противоположной стороны путепровода, стоял еще несколько минут и воровато всматривался в оставшуюся наедине пару. Он видел, как постепенно к девушке возвращалось сознание: как некоторое время она не верила в продолжение собственной жизни и еще дольше не могла поверить в чудесное, нежданное появление своего возлюбленного, крепко сжимавшего ее в объятиях. От внимательного взгляда этого одинокого наблюдателя не ускользнуло и то, с какой неописуемой любовью музыкант и спасенная им девушка смотрят в глаза друг друга и сколь оба счастливы снова оказаться вместе. Лишь когда она окончательно пришла в себя, когда обвила шею бородатого мужчины руками и с полными радостных слез глазами стала осыпать его лицо поцелуями, угрюмый зритель недовольно скривился, точно проиграл несколько шахматных партий кряду.
Некрасиво ссутулив спину, он почесал овальный шрам на левой щеке, затем повернулся и с понуро опущенной головой медленно поплелся прочь…
Краткий словарь-справочник сотрудника Отдела Специального Назначения, выезжающего в зону боевых действий на территории Северо-Кавказского региона
*б*
