о крошечных медных монетках.
Она никогда не хотела проклинать эту маленькую девочку. Она не знала, что способна на такое, не говоря уже о том, что это приведет ее и Зиннию по тропинке, которая закончится в одном из темных переулков Эльфхейма.
Как она могла?
Он поймал мои слезы большими пальцами.
— Теперь ты понимаешь? Ты видишь, насколько монументально неправдива история, которую ты рассказывала себе все эти годы? Ты видишь в этом ложь?
Я видела. Боже милостивый, я видела.
Он не мог сдерживать мои слезы. Они покрывали мои щеки и подбородок. Они капали ему на грудь. Они жгли мне глаза и были солеными на языке.
Но в соли и огне было что-то очищающее.
Когда мне удалось кивнуть, он притянул меня ближе и сжал так крепко, как будто мог сделать нас одним целым одной силой воли.
— В том, что произошло той ночью, виноват только один человек. И завтра ты найдешь его и убьешь.
Это было самое утешительное, что он мог сказать. Я погрузилась в это, позволяя его рукам овладеть мной, позволяя ему удерживать правду вокруг моего тела, пока я боролась, чтобы поверить в это.
Спустя долгое время, когда огни фейри потускнели до одного, я покачала головой.
— Я не знаю, зачем я тебе все это рассказала.
Его зубы сверкнули в темноте.
— Я верю. — И он выглядел ужасно самодовольным по этому поводу.
Я подумала, что, возможно, я тоже. Зачем еще мне рассказывать кому-то историю, о которой я никогда не говорила ни с одной живой душой — признавать важность, которую я никогда не осмеливалась произнести вслух?
Пока я не могла заставить свой язык произнести нужные слова.
Вместо этого я нахмурилась на него и сказала следующую лучшую вещь.
— Я ненавижу тебя.
Он улыбнулся, веселый и довольный, и обвил хвостом мою ногу.
— Я знаю. Я тоже тебя ненавижу.
И это сделало меня намного счастливее, чем когда-либо были слова Эрика о том, что он любит меня.
ГЛАВА 45
Как бы то ни было, на следующий день оба исчезли как в тумане. Я жила в странном, возбужденном состоянии, неспособная усидеть на месте, пока не обнаружила, что одета для выступления и жду за кулисами.
Рорк. Лой. Селестин. Мэйри. Кадан. Тавин. Турл…
На сцене стоял овальный стол, и один за другим фейри рассаживались вокруг него.
Я потерла горло. Сегодня без ошейника. Мы решили, что его яркий цвет рискует выбить убийцу из их памяти о Зиннии. Сефер снял его и сунул в карман, и теперь я чувствовала себя обнаженной без его знакомого давления на мое горло.
Даже в тусклом свете за кулисами мое платье мерцало, когда я двигалась. Я уже размялась и репетировала этим утром. Все, что мне оставалось делать, это ждать. Тем не менее, я не могла удержаться, чтобы не переминуться с ноги на ногу и не поправить бант, которым была завязана моя юбка с запахом.
Наконец все расселись, Сефер на дальнем конце стола, брешь оставалась ближе всех ко мне. Они налили себе выпить и замолчали в ожидании. Мой пульс ускорился, затрепетав в каждой клеточке моего тела, как будто я сдерживала целую стаю птиц, желающих вырваться на свободу.
Когда заиграла музыка и приглушили свет, я выбежала. Моя юбка развевалась позади меня, как пара сверкающих крыльев. Она закружилась, когда я кувыркнулась на столе, и я была вознаграждена коллективным вздохом моей аудитории.
Улыбаясь, я обошла их кругом и медленно развязала юбку. Они наблюдали, никто не могла отвести взгляд или даже моргнуть, очки были забыты на столе.
Взгляд Сефера был как острие когтя на моей коже. Когда я сняла юбку, она упала ему на колени, жест, который другие могли бы расценить как подтверждение того, что я принадлежу ему. Но для меня это означало доверие. Я сглотнула, когда мои глаза встретились с его, потому что это был один из драгоценных и ограниченных моментов, которые нам оставались.
Их золото сверкало для меня, расплавленное и теплое. Его расширенные зрачки поглощали меня, добавляя мою сущность в их глубины, которые уже были полны решимости, желания, гордости и, самое главное, любви.
Он любил меня.
Возможно, я даже заслуживала этой любви.
Это давило мне на глаза, но время поддаваться этому прошло с рассветом.
Я склонила голову, и его магия прошелестела по моей коже, когда я раскинула руки. Музыка смягчилась до чего-то благоговейного, и сверху появилось сверкающее кольцо.
Это было похоже на то, что я вызвала само солнце.
Хор тихих звуков донесся из моей аудитории — моих подозреваемых, как я напомнила себе. Волнение от выступления охватило меня там, где раньше я не чувствовала его в полной мере. Но это было не просто шоу, это было шоу, и я должна была превзойти саму себя — даже Зиннию.
В такт я схватилась рукой за обруч и позволила ему поднять меня. Мой вес вызвал теплое гудение в мышцах, приятное растяжение, как будто я лежала в постели с Сефером после занятий любовью.
Чем выше я поднималась, тем быстрее становился ритм музыки, медленное построение, вибрирующее от предвкушения. Я замерла, напряженная под светящимся обручем.
Я чувствовала, как они затаили дыхание подо мной, и заключенную в них энергию. Я питалась ею, ожидая, ожидая, ожидая, пока…
Одиночный оглушительный удар барабана, затем тишина.
Все светильники отключены, за исключением моего обруча.
Музыка ворвалась в жизнь, и я тоже.
Я влетела в обруч, бросая вызов силе тяжести. Стойка на одной руке внутри круга, выдержанный обжигающий ритм, затем я перемахнула через него.
Ноги расставлены, руки на ширине плеч, держась пальцами, локтями, коленями, балансирую на пояснице, обхватывая свою талию, я даю волю каждой трепещущей частичке внутри меня.
Я парила, я растягивалась, я ломалась и сгибалась. Я вращалась вместе с музыкой и против нее, как будто мы сражались за контроль над моим телом, точно так же, как мы с Сефером сражались за контроль над тем, кем и чем мы были.
Мы оба проиграли ту битву.
И, при этом, выиграли.
Каждую улыбку, которая пронзала меня от чистого и восхитительного удовольствия от этого танца, я дарила ему. Я позволила ему увидеть во мне другую свирепость, ту, которая сказала то, от чего отказывался мой язык прошлой ночью.
Я танцевала для Зиннии, но сегодня вечером я также танцевала для него.
Музыка взлетела, и я закружилась с обручем. Ступая по нижнему изгибу, я двигалась быстрее, быстрее, быстрее, мир казался прекрасным размытым пятном из тьмы и света, пока не обрушился на ревущий финал.
Как только магия Сефера остановила обруч, я соскользнула с пальцев ног и позволила себе упасть.
К музыке присоединились вздохи.
На мгновение у меня перехватило дыхание, и я упала.
Затем, с
