Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
— Нет. — Ружецкий задрожал. — Нет, нет, я с вами. Пинт и Шериф вышли в коридор.
— Знаете что, уважаемый Шериф, — набросился на Баженова Оскар, едва закрылась дверь ординаторской, — это черт знает что! Что здесь происходит? Что вы делаете?
— Что я делаю? — невозмутимо переспросил Шериф.
— Зачем вы его покрываете? Ведь он стрелял в свою жену! Он сам признался! Я буду вынужден сообщить куда следует о том, что вы… Что вы недобросовестно исполняете свой профессиональный долг! И препятствовали мне — исполнить свой!
Баженов усмехнулся:
— А в чем состоит твой долг, док? С такими ранами не выживают, это я тебе точно говорю. Ты хочешь продлить ее мучения? Или закрыть ей глаза? Поверь, и мне и тебе будет лучше, если мы придем не к умирающей, а к трупу. Зачем лишние проблемы?
— Знаете… это!.. — Пинт не мог найти нужные слова. — Ваш цинизм переходит всякие границы! Это… чудовищно!! В конце концов, вы — представитель закона!
— Ты вспомнил про закон? Хорошо. Если следовать букве закона, то я должен посадить Валерку. Стало быть, его сын, уже оставшийся без матери, теперь должен лишиться еще и отца? Так, по-твоему? А тот козел, который ее трахал, пусть живет спокойно? Это, по-твоему, справедливо?
Пинт немного остыл. Спорить с Баженовым было трудно.
— Я говорю не про справедливость, а про закон.
— Значит, ты сам признаешь, что это — не одно и то же?
Пинт понял, что запутался. Теперь он не знал наверняка, кто прав в этом споре. Еще минуту назад не сомневался, а теперь…
— Хорошо, если уж речь зашла о справедливости… По-вашему, убить за супружескую измену — это справедливо?
— Не надо драматизировать ситуацию, док. Она раздвинула ноги перед любовником — это ее выбор. Обманутый муж схватился за ружье — это его выбор. К тому же, ты слышал, она сама себя убила. Осталось только поймать этого… Не то он повадится ходить сюда, как лиса в курятник. Хочешь правду? Давай соберем всех жителей нашего городка и спросим, как правильно поступить в этом случае? Знаешь, что они ответят? То-то и оно. Это мой город, док. И мои земляки. И я должен защищать ИХ интересы. И ничьи другие.
— Но… Все равно это… Неправильно. — Он уже почти сдался, но не хотел оставлять последнее слово за Шерифом.
Шериф подошел ближе и положил руку ему на плечо:
— Ты хороший человек, док. Правильный. Просто ты, наверное, никогда не был женат. Это ерунда. У тебя еще все впереди. Твоя проблема в другом. Мне кажется, у тебя никогда не было друзей. Вот в чем дело. Подумай об этом на досуге. Есть ли у тебя друг, ради которого ты готов пожертвовать всем, что имеешь? — Шериф пристально смотрел ему в глаза, и от этого взгляда Пинту стало не по себе. — Думаю, нет. Поэтому ты мне предлагаешь предать Валерку, поступить так же, как сделала его жена. Стать сукой, проще говоря. Но я этого не сделаю, как бы тебе ни хотелось. Хочешь знать, что я сделаю? В лепешку разобьюсь, но найду этого гада. Я не ясновидящий, но у меня такое предчувствие, что он погибнет, оказывая сопротивление при задержании. Отстреливаясь из того самого ружья, которое стоит в ординаторской. Вот тогда будут и отпечатки, и справедливость, и все по закону. Тогда я буду считать, что добросовестно выполнил свой профессиональный долг. А пока твоя очередь. Поехали, констатируем факт смерти. А если она еще жива, что вряд ли, мы подождем в коридоре, и не устраивай сопливых истерик. Ладно?
— Этого я не могу обещать, — в сторону сказал Пинт. — Я буду пытаться… — Он не договорил.
— Ты романтик, док, — с улыбкой сказал Шериф. — Я тоже когда-то был таким.
* * *
Большой дом выглядел зловеще: в пустых окнах не было ни огонька, распахнутая дверь напоминала открытый рот покойника. Пинту стало не по себе.
Шериф шел первым. В правой руке он держал свое ружье, уперев приклад в локтевой сгиб. Он даже не шел, а крался, стараясь не шуметь. За ним следовал Ружецкий, потом — Пинт. Замыкал шествие Тамбовцев, державшийся в отдалении. Он громко сопел и отдувался.
Баженов обернулся к Ружецкому:
— Сын дома?
— Сын?.. Петя?.. — Казалось, он только сейчас вспомнил, что у него есть сын. — Нет, я не видел его целый день. Не знаю, где он.
— Ладно, разберемся. — Шериф вошел в дверной проем, подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Он медленно поворачивался из стороны в сторону, готовый мгновенно отреагировать на любой посторонний шорох.
В доме было тихо. Ни звука.
— Где она? У себя? Ружецкий кивнул.
— Пошли, — шепотом приказал Шериф и стал подниматься по лестнице. Ружецкий застыл на месте. Пинт аккуратно оттеснил его и последовал за Шерифом.
Внезапно лестница озарилась ярким светом — это вошедший Тамбовцев повернул выключатель. Пинт увидел, как Шериф прыгнул вперед, на пол площадки между первым и вторым этажами, между резными столбиками перил высунулся ствол его ружья. Ствол торчал в опасной близости от лица Пинта, и он, действуя инстинктивно, упал на ступеньки и перекатился на спину.
Внизу стоял испуганный Тамбовцев, застывший с протянутой к выключателю рукой. Он напоминал статую Ленина.
— Свои, свои, — закричал он. — Не стреляй. Баженов недовольно поднялся, отряхнул колени. Дальше шептаться и таиться не было смысла.
— Николаич, ты не подумал, что здесь мог кто-нибудь быть? А? Если я не включаю свет, то, наверное, не просто так?
— Извини, Кирилл, случайно получилось, — оправдывался Тамбовцев. — Как-то машинально.
Шериф глубоко вздохнул и укоризненно покачал головой.
— Ладно. Тогда давайте включайте свет везде где только можно. — Это относилось к Тамбовцеву и хозяину дома. — Пойдем, док, посмотрим, что к чему.
Теперь он шагал быстро, не заботясь больше о скрытности. Но ружье все равно держал наготове.
Поднявшись на второй этаж, Шериф уверенно повернул направо. Пинт, не отстававший от него, заметил, что первая дверь по коридору немного приоткрыта.
. Шериф постоял на пороге, прислушиваясь. Было тихо. Стволом ружья он толкнул дверь и тут же моментально присел на корточки.
Дверь скрипнула и отворилась. За нею не было никого. Шериф выпрямился и медленно вошел. Пинт уткнулся в широкую спину Баженова.
— Ну, что там?
Шериф молчал. Он отступил в сторону, предоставляя Пинту возможность самому все увидеть.
Перед кроватью лежало тело молодой женщины. Голые колени, подтянутые к животу, были залиты кровью, спутанные волосы наполовину скрывали неестественно бледное лицо. Кровь была везде: на полу, на ковре, бурые брызги разлетелись по скомканной постели. Рядом с телом валялся какой-то странный сверток. Приглядевшись, Пинт понял, что это насквозь пропитавшаяся кровью подушка.
За его спиной часто-часто задышал Ружецкий. Потом раздался плач, сначала тихий, затем все громче и громче.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
