были его условия дать свою поддержку при перевороте. А до этого он практически полжизни провёл на поле боя. Когда я был маленьким он довольно часто наказывал меня, когда был дома. А вот к сестре отец был мягок и снисходителен. — неловкое движение руки и вилка упала на пол — Проклятие.
— Ничего страшного, я подниму. — женщина встала и подошла ближе.
Эрни и Брук синхронно наклонились над прибором, их пальцы нежно соприкоснулись, создавая ощущение мгновения, в котором словно остановилось время. Между ними образовался невидимый тоннель, в котором не было ничего, кроме них. Их руки едва касались друг друга, но это легкое прикосновение оставляло на коже и в сердце невидимые ожоги. Брук испытывала невероятный страх произнести хоть звук, боясь, что это может развеять то хрупкое счастье, которое она ощущала. Это счастье было столь ценным, что она была готова отдать за него свою жизнь, даже если бы оно продлилось всего лишь одну минуту. Они даже не заметили, как оказались в комнате, уютно укрытой от внешнего мира. Брук чувствовала дыхание Эрни так близко, что его тепло, исходящее от него, словно окутывало её, вызывая головокружение. Дрожащие пальцы Эрни осторожно коснулись коротких светлых прядей Брук, которые казались мягкими, словно сотканы из солнечных лучей. Она жадно впитывала каждую частичку его жара, его аромата, который был похож на запах осенней листвы. В этот момент они оба поняли, что всю свою жизнь были одиноки, и ждали друг друга, сквозь года и даже столетия. Глаза Эрни медленно опустились, сосредоточив внимание на губах Брук. Он хотел прикоснуться к ним, почувствовать их мягкость, но его останавливало сомнение, страх совершить ошибку, которая может оставить их с глубоким сожалением. Он боялся, что утро может принести обоим горечь разочарования. Однако Брук ждала, не торопила его, осознавая, что всю свою жизнь она была готова ждать этого мгновения. Женщина ощущала, как каждая секунда тянется, но внутри нее царило спокойствие, как будто всё на свете было предопределено. В тот момент, когда Эрни все же решился, тепло его губ обожгло её, поцелуй оказался столь жарким и неистовым, что она забыла как дышать, весь воздух вырвался из легких, и дыхание перехватило. Брук никогда не испытывала ничего более прекрасного. Мир вокруг них, казалось, рассыпался в звёздную пыль, оставляя только их эмоции, чувства и воспоминания, которые переплетались в единое целое. Губы Эрни коснулись её подбородка, а затем вновь накрыли губы, погружая их в океан наслаждения. Его левая рука начала нежно гладить её плечо, ключицу, и с отчаянием пыталась расстегнуть пуговицы серой рубашки, стремясь вновь увидеть её обнажённой, сильной и уязвимой одновременно. Брук понимала, что в этом мгновении она была слаба, как и любая женщина перед лицом своей любви, в которой она готова была раствориться без остатка, отдавшись этому чувству целиком. Ее пальцы коснулись пуговиц его рубашки, желая как можно быстрее избавиться от еще одного барьера и чувствовать его кожей. Однако, внезапно мужчина разорвал поцелуй и немного отстранился.
— Я не имею право ломать тебе жизнь. — Эрни говорил твёрдо, но его рука все еще касалась ее шеи, плеча, опускаясь ниже.
— Ты не сломаешь ее. — Брук нежно погладила его волосы — Потому что, ты и есть моя жизнь.
Женщина немного отошла от него и, взяв за руку, повела к кровати. Брук чувствовала, как страх сжимает его сердце, словно железные цепи, оковы, которые он не мог сбросить. Страх парализовал его, заставляя замереть на месте, тогда как в глубине души Эрни стремился к переменам, к той жизни, о которой мечтал. Но страх перед неведомым был сильнее, и она осознавала это. Он мечтал о свободе, но не знал, как сделать первый шаг, как освободиться от этого душащего напряжения, которое не давало ему дышать. Только Брук могла забрать эти страхи, как волшебница, обладающая силой исцелять души. Ее пальцы снова касались его лица, нежно скользили по его щеке, останавливаясь на рубашке, которая миллиметр за миллиметром постепенно расстегивалась. Она могла видеть, как отблески свечей отражаются волшебными красками на его коже, как они играют на его мускулистом теле, подчеркивая каждую линию, каждый изгиб. В этом свете он казался почти мифическим, как древнегреческий бог, и Брук с трепетом и восхищением смотрела на него, забывая, как надо дышать. В этот миг все вокруг перестало существовать: время, пространство, даже страхи. Осталась только она и он, и нечто большее, что соединяло их. Эрни вздрогнул всем телом, когда женские пальцы аккуратно сняли его рубашку, и она прошлась по его коже, словно легкий ветерок, который приносит с собой пробуждение. Их губы снова встретились, и теперь они уже не могли разорваться. Поцелуй стал не просто прикосновением, он стал обещанием, обещанием свободы и страсти, которая сжигала их изнутри. Остатки одежды кое-как были брошены на пол, а поцелуи и прикосновения становились все более страстными и неистовыми. Брук ощущала, как его тело отвечает на ее прикосновения, как каждый вздох становится все более глубоким, полным желания. На их коже не осталось места, которое не тронул бы другой. Это было не просто физическое соединение, это была их душа, стремящаяся к объединению, желающая избавиться от оков, которые так долго сжимали их. Была и боль, но она была не страшной; это была та боль, которая приходит с истинным доверием, с осознанием того, что, несмотря на все страхи и сомнения, они нашли друг в друге то, что искали. Брук настолько доверяла человеку, который смотрел на неё с волнением и нежностью, что ни о чем не жалела. Она знала, что этот момент, эта страсть, это соединение навсегда изменят их жизни. И в этом безумии, в этом вихре эмоций, когда мир вокруг них исчез, только она и он оставались в этом объятии, где страхи отступали, и их сердца бились в унисон. Брук осознавала, что они выбрали друг друга, выбрали любовь, которая способна стереть границы, которые установила жизнь. Впереди было неизвестное, но с ним она была готова шагнуть в эту темную бездну, наполненную обещаниями и надеждами. И даже если в будущем их ждали испытания, в эту ночь они были свободны, и это было все, что им было нужно.
— Прости меня. — сказал Эрни, обнимая Брук и прижимая к себе, когда все закончилось и мир снова окутал их.
— За что? — женщина приподняла голову и удобно уложила её на руки, чтобы видеть его лицо.
— Эти шрамы из-за меня. — мужчина провёл кончиками пальцев вдоль позвоночника женщины
