дала ему слово, что разбужу его. Понятно?
– На правах его наставника я освобождаю тебя от данного слова, – церемонно сказал Корвин, всем своим видом показывая, что этот бредовый разговор пора заканчивать.
– А я, на правах человека, который к нему хорошо относится, не принимаю ваше освобождение.
– Человечек, это свяжет мне руки. Мне придется еще и за тобой приглядывать.
– За всеми нами, – очень серьезно сказал Валера. – Потому что мы принимаем условие. Принимаем? – посмотрел он на Женьку.
– Ну а куда мы денемся? – проворчал Жаров, стараясь сохранить серьезное лицо. – Она держит нас за горло. Без нее мы навеки останемся в этом идиотском зале. А я уже есть хочу.
– И я, – вздохнул Валера.
Ева тоже хотела есть, но, вместо того чтобы присоединиться к общим вздохам, она громко сказала:
– Домовой, появись!
Ее звонкий голос эхом прокатился по залу, рассыпался на сотни отголосков и затих под каменными сводами.
– Зачем звала? – проскрипел домовой справа от нее.
– Пойдемте с нами. Вас ждет ваш дом.
Эпилог. Свои
За нужной дверью оказался лес. В принципе, что-то подобное было ожидаемо, но они все равно застыли, оглядывая чащу. Здесь сходились сразу три тропинки.
– Красота. И куда идти? – Глеб повернулся к Лике, но та растерянно помотала головой.
– Вот он – куст, от которого была отломана ветка. – Лика указала на разросшийся у тропинки куст волчьей ягоды.
Валера подошел к нему, словно ожидая найти там записку или указатель.
– Ну если есть тропинка, значит, по ней ходят люди. Пойдем сначала в одну сторону, потом в другую, – пробормотал он.
– Кажется, я знаю, что это за место.
Ева тоже подошла к кусту и, повернувшись к нему спиной, оглядела чащу. Точно! Вот кривая береза, ветви которой причудливо сплелись, сделав ее похожей на вазу с отколотым краем. Хотя Илья видел в ней гигантскую инфузорию-туфельку.
– Нам вон туда. Там моя дача. – Ева указала направление.
– Э-эм, – протянул Валера и поскреб в затылке.
– Я здесь потерялась десять лет назад и вот с этого куста ягод наелась. Кощей сказал больше так не делать, и я ему пообещала, – простодушно рассказала она.
– Вот оно что, – протянул Корвин и первым пошел по тропинке.
Остальные в молчании потянулись следом. Домовой держался поближе к Еве. Полуистлевшее от времени тряпье, заменявшее бедняге одежду, при дневном свете выглядело особенно жалко, и Еве было дико стыдно, что, если бы не Лика, сама она и не вспомнила бы о несчастном существе.
Тропинка привела их к грунтовой дороге, за поворотом которой начинался дачный поселок. У дороги Корвин остановился.
– Мне нет нужды идти с вами. Я отправлюсь в этот ваш РАВ.
– Как?
– Перемещусь невидимым, – сварливо ответил тот. – Так же, как сегодня переместился через проход следом за вами.
– Но там охранное колдовство. Вы не попадете на территорию, – заметил Глеб.
– Во всех известных мне мирах не так много мест, куда я не смог бы попасть, человечек, – с ноткой самодовольства ответил Корвин.
– Нет, в этих вопросах наука уделывает волшебство подчистую, – удовлетворенно произнес Глеб. – Я это в царстве Вия не раз проверял. Смею надеяться, вы не всесильней братьев Кощея?
На лицо чародея набежала тень.
– Мне нужно туда попасть. Я отплачу.
Теперь стало понятно, кто забил этой дурью голову Никите.
– Это совершенно не обязательно, – негромко сказала Ева. – Помогать друг другу можно и без платы.
Корвин бросил на нее быстрый взгляд и отвернулся.
Заходить на Евин дачный участок в своих старомодных нарядах они не решились. Еву здесь с детства знала каждая собака. Еще не хватало, чтобы соседки позвонили маме и сообщили, что ее дочь вовсе не в школе, а болтается по лесу в компании не пойми кого. Она лишь из-за кустов показала домовому их дачу и сообщила, что он может пожить там до той поры, пока не найдет что-то получше.
Домовой придирчиво оглядел дом и уточнил:
– Вон тот, с травяной крышей?
Дом был покрыт зеленым ондулином, который издали, в общем-то, можно было принять за траву. Ева с улыбкой кивнула.
– Деревянный. Это хорошо, – одобрил домовой, косясь на металлический забор, окружавший соседский участок.
– Я дочка хозяев и даю вам разрешение, – торжественно произнесла Ева, боясь даже представить, что скажет мама. Но куда-то же нужно было его пристроить.
– Благодарствую, – домовой неожиданно поклонился до самой земли, и у Евы в который уже раз за последние сутки защипало в носу.
Лика вытряхнула из своего рюкзака шоколадку и батончик со злаками.
– Возьмите, – протянула она угощение.
Домовой поклонился и ей, а потом просто растаял в воздухе. Со стороны Евиного дома что-то тут же стукнуло и заскрипело. Возможно, мама и будет сердиться, но сейчас на душе у Евы было легко и спокойно.
Спустя каких-то пару часов они, голодные и жутко уставшие, стояли на лестничной клетке в доме Жаровых, а Женька давил на кнопку звонка оббитой дерматином двери. На двери в форме улыбки были наклеены цифры один, два и восемь. Корвин и Глеб остались этажом ниже, чтобы не светиться. А Валера, Лика и Ева стояли за Жаровым как телохранители.
Дверь открыла девушка лет двадцати, которая при виде Женьки радостно улыбнулась, а потом неожиданно для всех обняла его и звонко чмокнула в щеку.
– А ты чего не позвонил? – спросила она.
У нее был очень приятный голос, а еще длинные каштановые волосы, заплетенные в небрежную косу, и ультракороткие шорты, надеть которые Еве с ее фигурой не светило никогда в жизни.
– Я телефон посеял, – махнул рукой Жаров. – Ключи дашь?
– А твои где? – Девушка на миг исчезла за дверью и вернулась со связкой ключей.
– Тоже посеял.
– Ну что за балда? – покачала головой она, а потом окинула их компанию взглядом и спросила: – А вы с фестиваля какого-то, что ли?
– Типа того, – вздохнул Женька, оправляя старинного покроя куртку для верховой езды.
Этот вопрос за последние два часа они слышали раз десять. На платформе, в электричке, в метро, на пешеходном переходе… Путь сюда вообще был на редкость изматывающим. Слава богу, в этот раз у них при себе были телефоны и, как следствие, возможность оплатить проезд безналом. Но отвыкший от их мира Глеб и в первый раз окунувшийся в технократию Корвин, норовившие зависнуть то перед валидаторами, то перед интерактивными кассами, заставили всех понервничать.
– В следующий раз меня бери. Мне для портфолио фоток колоритных не хватает, – заметила соседка.
– Обязательно, – пообещал Женька и, чмокнув ее подставленную на прощание щеку, пошел открывать дверь своей квартиры.
– Красотка, – в никуда сказала Лика, и у Евы окончательно испортилось настроение.
– Угу, – отозвался хмурый Жаров и жестом пригласил их к себе в гости.
Квартира не выглядела как жилье профессионального волшебника. Ни тебе скрученного в рулон ковра-самолета в прихожей, ни люстры-самосвета, как дома у Евы. Обычная мебель, обычные неволшебные часы. Все нужно было открывать руками, никаких тебе кодовых слов.
Пока Ева удивлялась этой обычности, Глеб Жаров смотрел вокруг так, как будто оказался в сокровищнице. Он открыл скрипучий шкаф в коридоре, закрыл его, снова открыл, будто наслаждаясь звуком. Потом, заметив, что Женька за ним наблюдает, неловко предложил Корвину повесить плащ в шкаф. Чародею это явно пришлось не по душе, но спорить он не стал. Под плащом на нем оказалась светлая рубаха и стандартные для Тридевятого царства черные штаны.
– Ну проходите, чё все столпились? – сказал наконец Женька, и все торопливо расползлись по двухкомнатной квартире, кто куда.
Лика с Женькой отправились на кухню варить пельмени, Корвин застыл у окна гостиной, изучая панораму города с высоты птичьего полета, а Валерка, оставшись в коридоре, принялся звонить отцу, чтобы выяснить, как происходит изменение статуса волшебника, который вроде как пропал, а потом вернулся, потому что «ну случалось же уже такое в истории – не могло ведь не случаться!».
Глеб Жаров, устроившись на диване, задумчиво рассматривал книжные полки. Ева, не зная, куда себя деть, тихонько присела рядом.
– Эту квартиру нам с братом купили родители, когда я окончил РАВ, – не глядя на нее, сказал Глеб. – Матвей во время учебы почти и не бывал в общежитии. Жил здесь, со мной. Там раньше фотографий много стояло, – указал мужчина на книжные
