— Выход есть, — сказал он негромко, пытаясь убедить сам себя, — Есть! Просто я его не вижу. Пока!
Прикрыв за собой дверь хозяйского кабинета, Глаша хихикнула, вытерла рот тыльной стороной руки…
… и только сейчас заметила Ваньку.
— Ой! — запунцовела она, и, хихикнув, поспешила прочь по коридору, пару раз оглянувшись шалыми глазами.
— Н-да, — почти беззвучно сказал лакей, знающий не понаслышке, что Эммой Карловной барин не ограничивается. Она, так сказать, для души… или вернее — для разговоров до и после, и, наверное, просто потому, что может.
— А… только звать хотел, — с зевком сказал вышедший из кабинета барин, запахивая тёплый халат, под которым виднеется обильное волосатое тело, — что значит, настоящий слуга! Сходи на кухню, девкам насчёт кофия вели… хотя нет, лучше сам сделай! Уж ты их учил, не учил… а как в прорву!
— Сделаю, батюшка, — поклонился лакей, старательно держа каменное лицо.
На кухне Глаша, завидев его, захихикала, засмущалась, зашепталась о чём-то с девками, и они, вместе, принялись кидать на Ваньку те взгляды, которые мужчине, наверное, и понять-то невозможно.
— Чевой припёрся? — добродушно поинтересовалась кухонный матриарх, — Оголодал небось?
— Барин велел мне, — выделил он голосом последнее слово, — кофию ему сделать.
— Скажи-ка, — покрутила головой дама, — Ну, делай. Девки! Бабоньки! Расступитесь и не мешайте чилавеку! Дунька! Брось! Картоху ты потом дочистишь…
Ванька же, стараясь даже не глядеть в сторону Глашки, завозился с кофе.
— Ва-ань, — Глашка, как ни в чём ни бывало, трётся возле него, вся пунцовая, — Ванюша…
— Я барина упросила, — прижавшись к нему и только что не ёрзая бёдрами о ногу, зашептала она, — что он нам обвенчаться разрешил… ты рад?
— С-сука… — выдохнул он, заскочив в деревянную будочку для прислуги, стоящую на задах дома, — Убить, что ли?
На кухне он сдержался… наверное… а теперь отпустило, и аж до трясучки!
— Сука… — повторил он потеряно, — даже не понимают! Ни она, ни…
Замолчав, Ванька крепко сжав челюсти. Это, наверное, стало последней каплей… и теперь чёрт его знает, как он будет выкручиваться, но ни жениться, ни убивать врагов своего барина он не только не хочет, но и, чёрт подери, не будет!
Да и самого… а толку⁈ На ребёнка рука не поднимется, а даже если бы и поднялась… у его хозяина двое старших сыновей и чёрт те сколько родственников, и… хм, бесхозным имуществом он пробудет недолго.
Побег? Нужны документы, нужны деньги, нужно… нужно, чёрт подери, очень многое!
— А ведь у Бориса Константиновича всё это нужное есть, — медленно проговорил он, и в голове пока неуверенно, но начали уже выстраиваться детали плана, и кажется даже, вполне выполнимого! Есть ряд порогов, которые нужно проскочить, но в целом — решаемо.
Выйдя из нужника, он, озябший, но воодушевлённый, заспешил в дом. Кажется, его хозяин упоминал что-то этакое… и если аккуратно прощупать его в разговоре, уточнить некоторые моменты, то потом можно будет и подвести к нужной мысли! Наверное…
Ну а если нет, то детали плана придётся корректировать, и всё становится несколько более рискованным. Но… а куда, чёрт подери, деваться⁈
Осторожно поскрёбшись в дверь кабинета, и получив разрешение войти, Ванька просочился внутрь, застав барина за пасьянсом. Нервно позёвывая, он раскладывал карты, пристально вглядываясь с них, будто действительно пытается увидеть некие знаки.
Кстати… пареньку припомнилось, что матушка его, хотя и считала себя истинно православной, верила в приметы, таскалась по гадалкам, и, разумеется, раскладывала с подругами пасьянсы. Одно время она даже думала о карьере таролога, и очень может быть, потом…
… но попытки осмыслить причинно временные связи, протянув ниточки между прошлым, будущим, и возможным будущим, которое то ли наступило в том, грядущем мире, то ли наступит, то ли…
… в общем, голова у Ваньки отказалась переваривать информацию такого рода, зато припомнилось несколько пасьянсов, которые, быть может, покажутся интересными барину.
— Чего тебе? — соизволил наконец поинтересоваться Борис Константинович, оторвавшись от карт.
— Я тут подумал… — начал было холоп, и тут же, будто только заметив, прервался, — непростой расклад.
— Будто соображаешь! — фыркнул хозяин, — Хотя… ну-ка, давай растолкуй мне, неразумному!
Ванька, не тушуясь, продолжил раскладывать пасьянс за него, толкуя, быть может, не всегда привычно, но зато, по меркам девятнадцатого века, достаточно оригинально.
— Позвольте? — он, не дожидаясь ответа, начал раскладывать на столе новый пасьянс, и у Бориса Константиновича начали загораться в глазах огоньки интереса.
— Вот же ж сукин сын! — восхитился он, — Где ты ентому научился то? Никогда такого не видал!
— Так, — неопределённо пожал плечами попаданец, и, продолжая раскладываться пасьянс, обронил:
— Я тут, батюшка, подумал, что у того… человека нехорошего, дома, наверное, документы могут быть всякие. И их бы того…
Говорить дальше он не стал, сосредоточившись на картах, но Борис Константинович, судя по виду, ставшему заметно более рассеянным, проникся.
— А ещё, батюшка, — продолжил лакей, — я думаю, вы в Москве-то давно не бывали!
— А надо бы, — с нажимом сказал он, не дав открыть барину рот, — Недельку бы. А лучше и две — родных навестить, сыновей старших повидать, да может, с кем из старых знакомых повидаться. Оно и по службе полезно будет, и так. И Лёвушку, я думаю, хорошо бы с собой взять, за-ради такого дела его и из гимназии отпросить можно. Жизненные уроки вот так вот, на практике, они, я мыслю, куда как полезнее латинского с греческим будут!
— Так… — нахмурился барин, собирая в морщины кожу на лбу и поступившую информацию в голове, — Да! Сам-то как, с латынью успехи есть?
— А как же, — скромно потупился раб, — Свободно говорить
