Сатурналий без труда рассеяла нумидийцев» (XXX. 36). Как следует из текста, нумидийские войска попали в окружение, потеряли убитыми до 15 000 человек, 1500 воинов сдались в плен. Также римляне захватили 72 знамени и 1500 лошадей (Liv. XXX. 36). Армия Вермины была многочисленной, и не исключено, что если бы Ганнибал дождался союзника, то исход битвы при Заме был бы иным.
Сципион привел флот к Карфагену, но когда его корабли появились в прибрежных водах, из городской гавани вышло пунийское судно, украшенное оливковыми ветвями, и направилось к римскому флагману. Десять посланцев карфагенского совета обратились к Публию Корнелию с просьбой о мирных переговорах. По приказу полководца один из легатов ответил, что пусть послы приезжают в римский лагерь под Тунетом, где их примет командующий. После того как посольский корабль вернулся в Карфаген, римский флот некоторое время маневрировал перед городом, а затем уплыл в сторону Утики. Оттуда Сципион отправился в Тунет.
Публий Корнелий был занят осмотром лагеря, когда ему доложили о прибытии многочисленного посольства из Карфагена. Полководец сразу понял, зачем в римском расположении объявилась столь представительная делегация, поэтому сразу же отправился на встречу с пунийцами. Принял он их сидя на возвышении в окружении трибунов и легатов. Сципион улыбнулся, когда карфагеняне упали в пыль и распростерлись у его ног. Высокомерно поглядывая на лежачих людей сверху вниз, командующий долго пенял и выговаривал членам делегации за неверность их соотечественников, нарушивших перемирие. Грозил карфагенянам суровыми карами за обман. Но затем сменил гнев на милость и заявил, что хотя справедливость требует разрушения Картхадашта, он этого делать не будет. Условия мира послы узнают завтра. После чего Публий Корнелий дал понять карфагенянам, что встреча закончена, и взмахом руки приказал им удалиться.
Почему Сципион не разрушил Карфаген, как это сделал его дальний и недостойный родственник в 146 г. до н. э.? Вне всякого сомнения, в Риме многие одобрили бы такое завершение войны. Рассмотрим вопрос подробно. Версию о некоем «благородстве» римского полководца сразу же отбросим за ненадобностью, потому что не тот человек был Публий Корнелий, чтобы играть в такие глупые игры. Римский военачальник просчитывал каждый свой шаг и смотрел на окружающий мир с точки зрения практической пользы для себя лично, отодвигая на второй план интересы государства. Ситуация же складывалась так, что если Сципион в настоящий момент не завершит войну с пунийцами, точку в ней поставит другой человек. Несмотря на то что вооруженные силы Карфагена были разгромлены, осада огромного города представлялась делом очень трудным и длительным. И насколько она затянется, ведали одни лишь боги. Публий Корнелий не сомневался, что в этом случае его отзовут от армии и вся слава победителя Картхадашта достанется тому из римских полководцев, кто первым въедет в поверженный город. Тит Ливий прямо указывает, что именно личные амбиции заставили Сципиона быстрее закончить войну и не доводить дело до логического конца – разрушения ненавистного города. А римский полководец очень хотел это сделать (Liv. XXX. 44)!
Публий Корнелий срочно собрал армейских командиров, чтобы убедить их согласиться с его мнением: «на совете, хотя справедливый гнев побуждал всех требовать разрушения Карфагена, стали размышлять о том, как это будет трудно и насколько затянется осада такого укрепленного и сильного города. Да и сам Сципион с тревогой ожидал своего преемника: как бы не достались тому плоды чужого труда и слава завершения тяжелой войны. Так общее мнение склонилось к миру» (Liv. XXX. 36). О том, что Сципион собирал военный совет, свидетельствует и Аппиан (Lib. 53). Публий Корнелий все тщательно обдумал и сумел убедить военачальников в правильности выбранного решения.
Когда на следующий день карфагенские посланцы прибыли в римский лагерь, им озвучили условия заключения мирного договора. В изложении Полибия они выглядели следующим образом: «Из предложенных условий важнейшие были следующие: карфагенянам предоставляется владеть городами в Ливии, какие были во власти их и раньше, до объявления войны римлянам, владеть землею, искони им принадлежавшею, вместе со стадами, рабами и прочим достоянием. С того же дня карфагеняне освобождаются от неприязненных действий, будут жить по собственным законам и обычаям, не содержа у себя римского гарнизона. Таковы были выгоды; тягости же следующие: карфагеняне обязаны возместить римлянам все потери, причиненные во время перемирия, возвратить пленных и перебежчиков за все время войны, выдать римлянам все военные суда, за исключением десяти трехпалубников, равно как и всех слонов; не объявлять войны без соизволения римлян ни одному из народов ни за пределами Ливии, ни в самой Ливии, возвратить Масиниссе дома, землю, города и прочее имущество как самого царя, так и его предков в тех пределах, какие будут им указаны, в течение трех месяцев кормить римское войско и выдавать ему жалование, доколе из Рима не прибудет решение касательно этих условий. Карфагеняне обязуются уплатить десять тысяч талантов деньгами в продолжение пятидесяти лет, внося ежегодно по двести эвбейских талантов. В обеспечение договора карфагеняне обязаны дать сто заложников, каких укажет римский военачальник, возрастом не моложе четырнадцати лет и не старше тридцати» (XV. 18). Сципион подчеркнул, что до тех пор, пока пунийцы не вернут захваченные во время перемирия суда со всем грузом, договор заключен не будет (Liv. XXX. 37). После того как Сенат ратифицирует договор, римляне покинут Африку в течение ста пятидесяти дней (App. Lib. 54). Выслушав требования римского полководца, члены делегации поспешили в Карфаген.
В целом договор был не так уж и плох, за исключением двух пунктов. Причем оба они касались Масиниссы, зловещая тень нумидийского царя пала на Картхадашт. Во-первых, трудно было предсказать, до каких пределов дойдет наглость нумидийского царя, когда он будет требовать от карфагенян возвращения земель предков. Согласно договору, здесь все зависело от его слова, сказать же царь мог все, что взбредет ему в голову. Карфагеняне хорошо понимали, что при сложившихся обстоятельствах многие принадлежавшие им испокон веков земли достанутся Масиниссе. Тем более что, по свидетельству Тита Ливия, он был «правителем взбалмошным и необузданным» (XXX. 33). Во-вторых, запрещение вести войну без разрешения римлян в буквальном смысле слова ставило Картхадашт на край пропасти, поскольку город просто не мог себя защитить в случае опасности. Если бы во время нападения тех же нумидийцев карфагеняне взялись за оружие, римляне могли истолковать данный факт как нарушение договора со всеми вытекающими из этого последствиями. Сципион просто заложил под Карфаген мину замедленного действия, которая рано или поздно должна была уничтожить город.
При обсуждении мирного договора в карфагенском правительстве разгорелись нешуточные страсти, мнения членов совета разделились, и, как следствие, они крепко переругались друг с другом. Забыв о приличиях, почтенные мужи бранились, как бывалые наемники при дележе добычи. Ганнибал, прислонившись к колонне, внимательно наблюдал за этой вакханалией, но
