Кирусь?
— Конечно!
Малышка с важным видом начинает следить за сестрой. А я отправляюсь в спальню.
Моя фурия сейчас немного меня убьёт.
— Я опаздываю! — пыхтит, натягивая колготки. — Мы опаздываем. Блин, почему ты меня не разбудил?
— Потому что ты всю ночь мучилась с режущимся зубиком. Пару часов сна не помешают.
— Ага! Мы опоздаем и…
— Не опоздаем. Тише.
Перехватываю эту юлу, притягиваю к себе. Поправляю платье, одёргиваю его вниз.
Юля — мой дикий вихрь.
— Всё успеваем, Юльчонок, — обхватываю её лицо. Целую. — Няня скоро будет. Такси приедет ровно в семь. У тебя час, чтобы собраться.
— Часа мало! Ни укладки, ни макияжа нормального не сделать.
— И ни то ни другое тебе не нужно. Ты прекрасно выглядишь. Всегда.
— Ты — льстец. Не забывай, что другие гости не влюблены в меня.
— Вот и нечего их влюблять.
Юля расслабляется, толкает меня в бок. А после сама целует, тратя пять драгоценных минут на то, чтобы позажиматься.
Из-за пробок мы опаздываем минут на двадцать, но это не критично. Юля прижимается ко мне на заднем диване такси, выводит узоры на моей ладони.
Ведёт по коже, а щекочет под рёбрами.
— Что ты так смотришь? — вздёргивает бровь, хмыкает. — Причёска растрепалась?
— Нет. Просто ты у меня самая красивая. Любуюсь.
— Пытаешься подцепить меня, Алимбаев?
— Так вроде уже?
Покручиваю кольцо на её пальце, ловлю улыбку.
Не дурак тот, кто сказал, что любить — это хотеть касаться.
Не могу с этим ничего поделать.
Словно боюсь, что если отпущу, то выскользнёт из моих рук, исчезнет. Однажды я уже потерял Юлю, пусть всего на несколько месяцев.
Но этого хватило, чтобы я понял.
Больше никогда.
Ни за что.
Без неё — не хочу.
Ни сейчас. Ни через год.
Ни через двадцать лет.
С этой девушкой я планирую всю жизнь прожить.
И этот план я выполняю.
— Тише, бабушка спит.
А Юля прям бледнеет на глазах. Не спала она, просто подставила лицо под солнечные лучи.
Открывает глаза, прожигает взглядом Киру. Та зараза смеётся, прижимая к себе своего малыша.
Офигеть.
Всё ещё к этому привыкнуть не могу.
Только мелкой была, а уже со своим носится. Всё такая же активная. И Димочка, тот противный малолетка с зелёнкой на лице, её мужем стал.
Но Кира рано выскочила замуж. В девятнадцать выскочила замуж, в двадцать — родила сына.
Сделала нас молодыми стариками.
— Ты чего смеёшься? — Юля супится, смотря на меня. — Дедушка, блин.
Морщусь. Да-м. В сорок шесть быть дедушкой такое себе удовольствие.
Не зря мне этот Димочка не нравился с самого начала.
Притягиваю к себе Юлю, преодолевая сопротивления. Целую её горячие губы. Тону в этой ласковости.
Всё ещё залипаю как подросток. Чувства только множится, стоило найти правильный путь.
Ловлю смеющийся взгляд, глажу пальцами тонкую шею.
Тону.
— Сестра на выходных заглянет, — напоминает Юля, роняя голову на мои колени. — Ты заберёшь в аэропорту?
— Конечно, — киваю, перебирая её светлые пряди. — Во сколько твоя Маринка приезжает?
— Тёть Марина? — мгновенно оживает Алиска. — Она приезжает?! Кир, ты слышала?!
— Слышала. Ты ещё поори. Разбудишь мне сына — сама пойдёшь укладывать.
— Пфф. Я легко. Это тебе не задачки щёлкать, много ума не надо. В принципе, как и замуж выскочить… Пап!
Пятнадцатилетняя дочь срывается и хнычет, получая заслуженный подзатыльник от сестры. Мы с Юлей переглядываемся, смех сдерживаем.
Любит Алиса задевать Киру, пользуется статусом младшей. Хотя каждый раз за это выгребает.
Но я спокоен.
Знаю, что эти две юлы друг за друга горой будет.
Тянусь к телефону, вношу напоминание, чтобы не забыть. А то вылетит из головы, а на меня потом с обидой смотреть будут.
Даже я не ожидал, что Юля так хорошо с Мариной сойдётся. Постепенно, шаг за шагом. Но за столько лет стали неразлучными.
Было хоть что-то правильное в том, что я делал тогда.
А всё неправильное я исправил.
— Хорошо так, — Юля щурится от солнца. Не сдерживаюсь, глажу тонкие морщинки возле её глаз. — Что? Всё, я бабушка окончательно?
— Нет. Всё ещё самая красивая. Я люблю тебя, Юляш. Капец как сильно. Спасибо.
— За что это?
— За то, что ты всё ещё у меня есть. За шанс. Двух дочерей. И за сегодняшние биточки, конечно, тоже спасибо.
Юля смеётся, а я утягиваю для нового поцелуя. Крепче сжимаю, затягиваю на свои колени, пока дети не видят.
Может, я шанс не заслужил тогда.
Но после делал всё, чтобы доказать. Заслужил. Оправдал.
Больше никогда своё счастье из рук не выпущу.
— Люблю тебя, — повторяю, одаривая короткими поцелуями.
— Неужели сильнее биточков? — уточняет с хитрым прищуром.
— Сильнее всего на свете.
Конец!
