не поскользнуться на своих высоких каблуках. Черт, я совсем разучилась ходить на них. Помню времена, когда могла бегать по тротуарам Манхэттена на высоких каблуках, не вспотев.
На кухне я ставлю белый торт на кружевную белую керамическую подставку и огромным ножом быстро покрываю первый слой густой маслянистой глазурью, разравнивая ее по всей поверхности, прежде чем наносить второй, меньший по размеру слой. Я не могу перестать улыбаться, когда помещаю огромную бледно-розовую маргаритку прямо на верхушку, а затем посыпаю ее съедобными блестками и звездами.
Шампанское в серебряном ведерке, рядом с ним два бокала, и я готова. Отступив назад, я восхищенно вздыхаю и еще раз проверяю свой макияж, как раз, когда Хатч врывается в заднюю дверь.
— Блейк? — Его низкий голос согревает мое сердце.
— На кухне!
У меня дрожат руки. Не знаю, почему я нервничаю, но у меня есть идея. Взяв с прилавка керамическую подставку для тортов, держу ее перед собой обеими руками, как букет. Когда Хатч выходит из-за угла в своих темных джинсах и темно-зеленом хенли, он так чертовски горяч, что у меня в животе лопается пузырь счастья.
Он застывает на месте, и его зеленые глаза расширяются. Уголки его рта приподнимаются в сексуальной улыбке, а его ровный голос источает сексуальность.
— Что здесь происходит?
— Сюрприз! — делая шаг вперед, я делаю все, что в моих силах, сексуально покачиваясь, только моя нога двигается неправильно.
Каблук цепляется за ковер, и желудок подкатывает к горлу, когда я чувствую, что меня бросает вперед. Я вскрикиваю: Ого… огооооо… — и выражение ужаса на лице Хатча меняется, когда я подлетаю и с криком швыряю в него тортом.
— Черт! — С ловкостью спортсмена он уворачивается от торта и успевает обхватить меня за талию, прежде чем я падаю на пол.
На мгновение мы учащенно дышим, затем я опускаю глаза, и жар заливает мне щеки.
Мой прекрасный торт лежит на полу в беспорядочной куче сломанных ярусов, рассыпанных блесток и смятых цветов.
— О, нет! — громко стону я, опускаясь на колени, и крупные слезы текут по моим щекам.
Протягивая руку, я, шмыгая носом, поправляю белую подставку для торта, которая чудом не разбилась о каменный пол, затем беру кусочек помятого бисквита и кладу на него сверху.
— Твой торт… — Мой голос прерывается всхлипываниями, и также быстро Хатч оказывается на коленях рядом со мной.
— Подожди-ка.
Хатч берет с пола большой кусок бисквита и откусывает его.
— Ух ты! Это очень вкусно. Знаешь, я увидел его всего долю секунды, и торт был очень красив.
— О! — Я поднимаю на него широко раскрытые, слезящиеся глаза, и вижу, что у него на губе глазурь.
Он нахмуривает брови, а затем берет меня за талию, затаскивает к себе на колени и усаживается на полу. Протянув руку, Хатч берет еще один кусок с верхушки обломков и кладет его в рот.
— Возможно, это лучший торт, который я когда-либо ел. Попробуй.
Хатч подносит маленький кусочек к моим губам, и я невольно надуваю губки.
— Я уронила его.
На мгновение наши взгляды встречаются, и я поджимаю губы. В его глазах вспыхивает огонек, и мы смеемся, а мои глаза наполняются слезами. Уткнувшись лбом в его плечо, я издаю стон сквозь смех, но он слегка сжимает меня.
— Вот, попробуй. Это очень вкусно!
Подняв голову, я нюхаю и откусываю маленький кусочек. Насыщенный вкус ванили и сладкого масла наполняет мой рот.
— Ммм, — киваю я. — В рецепте указано, что это лучший свадебный торт.
— Думаю, это правда. — Хатч усаживается поудобнее, пересаживая меня к себе на колени.
— Но я испортила тебе сюрприз.
— О нет, я был очень удивлен. Не думаю, что я мог бы быть более удивлен, чем сейчас.
У меня снова вырывается смешок, и я удивляюсь, как можно любить его сильнее, чем я уже любила.
Мы сидим на полу посреди кухни, я в своем сексуальном наряде, вся перемазанная глазурью, и едим торт с пола.
— Знаешь, Лорелин каждый день здесь моет, — кивает Хатч, поедая еще кусочек торта. — Раньше думал, что она чокнутая, но теперь я рад.
— Мы не можем есть ту часть, которая касается пола, — останавливаю его и, держась за стойку, медленно поднимаюсь на ноги. — Похоже, мои дни на шпильках закончились.
— Посмотри на себя. — Хатч встает, берет меня за обе руки и отводит назад. — Что это на тебе надето?
Опустив взгляд, замечаю, что на моих бедрах и на моей прозрачной накидке размазана глазурь.
— Я пыталась выглядеть сексуально для тебя.
— Миссия выполнена. Черт, ты великолепна.
Отступив на шаг, Хатч скрещивает руки на груди, а его взгляд скользит по моему телу. От его взгляда по телу разливается жар, и когда наши глаза снова встречаются, он подходит ближе и притягивает меня к себе.
— Мне нравится, когда ты полуобнаженная и измазана тортом. Так и хочется слизать его с тебя.
Внутри у меня все трепещет, и тепло сжигает печаль, которую я только что испытывала.
— Может, это не было полной катастрофой?
— Совсем не катастрофа. — Наклонившись, Хатч подхватывает меня под колени, отрывая от пола. — Возьми бутылку шампанского и давай приведем себя в порядок.
Я хватаю бутылку, и он несет меня в нашу большую ванную. Остановившись перед огромной ванной, Хатч снова ставит меня на пол.
Наклонившись вперед, он быстро поворачивает ручки.
— Иди сюда, пока она наполняется.
Взяв меня за руку, Хатч подводит меня к зеркалу в полный рост, расположенному рядом с его массивной гардеробной.
— Посмотри на себя. — Его голос низкий и голодный.
Я прижимаюсь спиной к его теплой груди и наклоняю голову набок, наблюдая, как его большие руки опускаются на мои плечи, стягивая накидку на пол. Его глаза темнеют, когда он осматривает мое тело, едва прикрытое кружевным боди.
— Ты такая красивая, — отступив назад, Хатч опускает взгляд на мою задницу, прежде чем провести ладонью по моей обнаженной коже, а затем обхватить ее пальцами. — Ты знаешь, что я люблю это тело.
Моя грудь вздымается и опускается, я учащенно дышу, жар разливается по моему телу с каждым прикосновением.
— Теперь оно принадлежит тебе.
Мой голос звучит тихо, с придыханием, и Хатч хватается за край своей футболки, стаскивая ее через голову, а затем быстро сбрасывает джинсы. Его эрекция в черных боксерах кажется толстой и длинной, и я прикусываю нижнюю губу.
Мое тело принадлежит ему… а его — мне. Вот что значит брак, и это вызывает во мне такое сильное желание.
Скользя рукой по его бедру, я провожу пальцами по твердому члену, едва прикрытому темной
