–Какого хрена они такие спокойные?– взвинчивается Эйр.– Я с катушек слетаю от одного взгляда на эту халупу. А бабка, которая засела там внутри, может быть окончательно поехавшей.
–Совсем необязательно,– отзывается на это Санна.
–Да ладно тебе. Она помогла Кранцу с его шизанутыми играми в смертную казнь…
–Этого мы не знаем пока. Сейчас мы должны успокоиться,– обрывает ее Санна.– Действуем осмотрительно, хорошо?
Эйр кивает.
–Идем в дом?
Санна осматривает сад. С высокого ясеня свисают прогнившие деревянные качели. Чуть подальше в тени видна большая песчаная яма.
–Записные книжки,– напоминает она.– Они нужны нам. Или, во всяком случае, имена детей, которые были в лагере вместе с Мией.
–Разумеется,– соглашается Эйр,– но прежде всего мы здесь, чтобы забрать ее за нападение. Потом можем заняться остальным, когда доставим ее в управление.
–Нет,– возражает Санна.– Это мы сделаем сейчас.
Они стучат в дверь. Всего через мгновение им открывает женщина в испачканном красками рабочем халате и сабо на деревянной подошве. Она жилистая, лицо у нее бледное и полностью лишено каких бы то ни было эмоций. За ухо заткнута сигарета.
–Ну?– произносит она, рассматривая их.
За их спинами начинает истошно лаять свора собак.
–Заткнитесь!– резко кричит им женщина. Эйр оборачивается: чуть в стороне от дома стоит собачья будка. Один из стоящих около машин полицейских достал припасенный бутерброд. Женщина грозит собаке сильной рукой, разукрашенной татуировками.
–Ава Дорн?– произносит Санна, протягивая ей свое полицейское удостоверение.
–В чем дело?
Взгляд у старухи ледяной, она едва ли обратила внимание на присутствие полицейских машин. Эйр замечает, что на обеих щеках у нее маленькие шрамы, она узнает их по виденным в интернете фотографиям. Перед ними, без сомнения, Ава Дорн.
–Вы должны поехать с нами в управление…– начинает Эйр.
–Да-да,– прерывает ее Дорн.– Войдите для начала.
Прежде чем они успевают как-то отреагировать, она исчезает в глубине дома. Санна следует за ней.
Эйр, прищурившись, смотрит на собак, свору тощих лабрадоров, и задерживается в дверях. Собаки наскакивают друг на друга и на решетку ограды, они заливаются лаем, глядя на полицейского, который уплетает свой бутерброд. Самая тощая псина застревает когтями в решетке. Другая топчет ее, чтобы забраться повыше, ее скулеж заставляет полицейского сжалиться, он кидает остатки бутерброда через заграждение. Собаки жадно накидываются на еду, вырывая друг у друга жалкие крохи.
В прихожей почти совсем пусто, здесь только плащ, пара резиновых сапог, бычий кнут и заостренная лопата. Эйр передергивает плечами, во всем этом доме есть что-то настораживающее, словно за тобой наблюдают и выжидают.
Ава Дорн проводит их за собой в отделанную сосновыми досками кухню, ручки дверей здесь из зеленого стекла, пол покрывает темно-коричневый линолеум. В раковине из нержавеющей стали стоит пара тарелок, из сушилки для столовых приборов торчит несколько кисточек. Раковина сияет чистотой. Падающий из окна дневной свет отражается в ней почти как в зеркале. Дорн закуривает свою сигарету и бросает на стол зажигалку. Та приземляется между несколькими замызганными набросками детской руки. В пальцах нарисованной руки зажато что-то, напоминающее несколько ржавых гвоздей, на всех рисунках накорябаны какие-то цифры.
Они проходят дальше в гостиную, здесь одну стену от пола до потолка занимает книжный шкаф, мебель более замысловатая. На свободных стенах висят картины художницы в жанре гротеск. В углу в камине из талькового камня горит огонь. На журнальном столике стоит стеклянная банка с охапкой вереска, вода в ней побурела, цветы потемнели и стали похожи на бумагу.
Ава Дорн невысокого роста, фигура у нее рыхлая, но руки грубые и мускулистые. Держится она очень прямо, словно чья-то невидимая рука все время поддерживает ее спину. Грубые черты лица, напоминающего рептилию, не позволяют угадать возраст, но морщины вокруг глаз и сильные руки говорят о жизни, в которой было достаточно потрясений.
–Вы здесь из-за Будин?– переходит она сразу к делу.
–Мы обсудим это в управлении,– отвечает Эйр.– Мы здесь, чтобы арестовать вас за нападение, и хотим, чтобы вы следовали за нами.
Дорн разражается хохотом и спокойно, но уверенно усаживается на диван.
–И нам нужны записные книжки, которые вы похитили у Инес Будин,– строго добавляет Санна.
Дорн холодно улыбается ей.
–Полагаю, она не сообщила вам, что шантажировала меня?
Снаружи слышно рычание собаки.
–Она начала шантажировать меня с помощью этих записных книжек около двух месяцев тому назад. Сказала, что продаст их журналистам и расскажет им какую-то байку о том, что я участвовала в издевательствах над детьми. Вчера меня это окончательно достало. Я поехала к ней домой и забрала их.
–А кроме того, избили ее и бросили умирать на чердаке ее собственного дома,– добавляет Эйр.
В солнечном свете, падающем на лицо Дорн, кружат пылинки. Ни один нерв не дрогнул на этом лице, взгляд остался таким же спокойным. Она так и сидит, выпрямив спину и не шелохнувшись. Гасит сигарету о журнальный столик – видно, что далеко не первую, а потом кладет руки на колени.
–Записные книжки,– продолжает Санна,– вы можете их принести?
Дорн чешет себе нос кулаком. Рот расползается в широкой улыбке, открывающей идеальные жемчужно-белые зубы. Эйр готова поклясться, что клыки у нее длиннее остальных зубов и похожи на звериные.
–Я так и подумала, что вы заявитесь ко мне после нашей ссоры,– отвечает Дорн, развернувшись к Санне.– Только зачем вам ее записные книжки?
–Нам нужно знать, что там написано,– спокойно поясняет Санна.
Эйр откашливается.
–Поговорим с ней в управлении,– встревает она.
Дорн передергивает плечами и снова с улыбкой оборачивается к Санне:
–Если хотите арестовать меня за нападение, пожалуйста. А записные книжки можете искать у черта на куличках.
Она кивает головой в сторону зажженного камина. Санна делает несколько быстрых шагов, открывает дверцу, но внутри лишь горящие дрова и зола.
Когда она оборачивается, то видит потертую тетрадь в черной кожаной обложке. Она подходит к подоконнику, на котором та лежит, берет ее и начинает листать, но потом захлопывает. Там лишь карандашные эскизы засохших деревьев и кустов.
–Подождите,– произносит Дорн.– Вы же не думаете, что это все имеет какое-то отношение к тем убийствам? Вы поэтому ведете себя так странно?
Эйр бросает быстрый взволнованный взгляд на Санну.
–Помимо посещения Инес Будин эти дни я провела в обществе продавца произведений искусства,– говорит Дорн.– Он пробыл здесь несколько дней, это парень, который держит ресторан на площади Стурторгет.
