и справедливость Талегани считал ключевыми принципами идеального исламского общества.
Однако в вопросе о характере послереволюционного общественно-политического устройства взгляды Талегани расходились с позицией идейного лидера шиитов аятоллы Рухоллы Хомейни. Хомейни придерживался принципа «вилайят-е факих», в соответствии с которым управление государством должны осуществлять особо подготовленные и авторитетные богословы. Талегани был более демократичен и настаивал на необходимости народовластия и коллективной собственности как главных условий достижения справедливости в послереволюционном иранском обществе. Естественно, что подобная идеология негативно воспринималась более правой частью шиитского духовенства, среди которого были и представители феодальных семей, не желавшие отождествлять установление исламской теократии с социалистическими преобразованиями в социально-экономической жизни страны.
Хомейни против «левого уклона»
Рухолла Мусави Хомейни (1902–1989) возглавлял более правое и консервативное крыло шиитского духовенства. Будучи потомком седьмого имама Мусы аль-Казима, Хомейни относился к «сейидам» – наиболее почитаемому слою иранского общества. Получив традиционное религиозное образование, Рухолла Хомейни еще в молодости встал на путь борьбы с шахским режимом. За антишахские позиции ему запретили заниматься преподавательской деятельностью в религиозных образовательных учреждениях, однако Хомейни запрет проигнорировал и продолжил преподавать нелегально, собирая все большее количество учеников и последователей. К 1960-м гг. он стал одним из наиболее авторитетных представителей шиитского духовенства. Хомейни неоднократно выступал против политики шахского режима и называл шаха не иначе как израильским агентом и «доверенным лицом Израиля».
После того, как 5 июня 1963 г. шахская полиция арестовала аятоллу и поместила его под домашний арест, по всему Ирану прошла волна массовых антиправительственных выступлений. Накал страстей был таким, что полиции и войскам пришлось открыть огонь по демонстрантам. В столкновениях с полицией погибло не менее 400 человек. Напуганный шах решился освободить Хомейни с последующей высылкой за пределы Ирана. Аятолла выехал в Турцию, откуда перебрался в Ирак, а затем – во Францию. В эмиграции шиитский лидер продолжил активную антиамериканскую и антишахскую деятельность. Наиболее негативно он относился к Израилю, США и СССР, которых считал первоочередными врагами исламского мира.
Пока Хомейни находился в эмиграции, фактически главным духовным авторитетом иранских шиитов стал аятолла Мохаммад Казем Шариатмадари (1905–1986). Этнический азербайджанец по происхождению, Шариатмадари также был непримиримым противником шахского режима, однако выступал с менее консервативных позиций. Он утверждал совместимость научно-технического прогресса с исламским вероучением и выступал против принципа теократии, управления страны богословами, который отстаивали Хомейни и его соратники. Позиции Шариатмадари отличались от хомейнистских и по вопросу о направленности внешней политики. Шариатмадари придерживался точки зрения о необходимости развития добрососедских отношений с Советским Союзом, тогда как Хомейни относился к атеистическому советскому государству с крайней степенью негативизма.
До того момента, когда правоконсервативное крыло шиитского духовенства обрело наиболее сильные позиции в антишахском революционном движении, аятолла Хомейни был вынужден «закрывать глаза» на деятельность левых исламских организаций, в которых видел своих тактических союзников по борьбе с шахским режимом и его американскими хозяевами. Однако успех Исламской революции в феврале 1979 г. и последовавшее провозглашение Ирана исламской республикой 1 апреля 1979 г. повлекли за собой постепенные изменения и во внутренней политике страны. Хомейни и его сторонники приняли решение отстранить от реального участия в принятии политических решений целую группу аятолл, чьи взгляды расходились с хомейнистскими. В первую очередь, речь шла о шиитских лидерах и активистах, находившихся на левых позициях. Хомейни подозревал левых шиитов в просоветских настроениях и считал, что они могут быть потенциальными «советскими шпионами». Поэтому после победы Исламской революции новое теократическое руководство страны перешло к организации постепенного выдавливания представителей левого крыла с политической сцены постреволюционного Ирана. Конечно, авторитетных аятолл хомейнистские власти не решались открыто репрессировать, но представители низового звена левых исламистских организаций подвергались преследованию, помещались в тюрьмы и даже уничтожались.
Отказ Хомейни от предоставления национальной автономии многочисленным этническим группам, населявшим Иран, вскоре настроил против аятоллы определенную часть курдов, белуджей и азербайджанцев. Посредником между хомейнистами и курдами выступил уважаемый в народе аятолла Талегани. Однако Хомейни, недовольный позициями Талегани по вопросам о политическом устройстве послереволюционного Ирана, приказал арестовать его сыновей. 9 сентября 1979 г. аятолла Талегани умер. Массовые беспорядки в Южном Азербайджане во многом направлялись аятоллой Шариатмадари, считавшимся духовным лидером азербайджанского населения Ирана. В 1982 году аятолла Шариатмадари был помещен под домашний арест, а в 1986 г. скончался. В 1989 г. в опалу попал и аятолла Хосейн-Али Монтазери (1922–2009), долгое время считавшийся официальным преемником и ближайшим сподвижником Хомейни. Причиной утраты доверия к Монтазери стали либеральные позиции последнего в отношении вопроса о легализации политических партий и установлении диалога со странами Запада.
В результате исламской революции в Иране фактически было уничтожено левое и левоисламское движение. Политические партии были запрещены, а их активисты частью казнены, частью – брошены в тюрьмы. Те же коммунисты и социалисты, которым удалось спастись, покинули территорию Ирана и обосновались в эмиграции – как в соседних странах Ближнего Востока, так и в США и странах Западной Европы. Длительное время леворадикальные организации Ирана вели активную террористическую борьбу против теократического правительства исламской республики, организовывая террористические акты и покушения на ведущих политических, религиозных и военных деятелей страны. Однако в конечном итоге правящему режиму удалось преодолеть сопротивление своих противников, хотя и в настоящее время политическую ситуацию в ряде регионов Ирана сложно назвать стабильной.
Конечно, победа в Иране левых исламских сил, ориентированных на идеи Али Шариати или аятоллы Талегани, представлялась бы более желаемой для Советского Союза, так как Хомейни и его сторонники относились к советскому режиму не менее негативно, чем к США и Израилю. Праворадикальные сторонники имама Хомейни совершили много преступлений против собственного народа, прикрываясь антиамериканскими и антисионистскими лозунгами. Стоит напомнить, что в 1980-е гг. жертвами иранских властей становились не столько сторонники американского империализма (таковых среди рядовых иранцев практически не было), сколько коммунисты, социалисты, представители левых исламских организаций, а также представители национальных и религиозных меньшинств страны.
Однако, несмотря на то, что установившаяся после победы Исламской революции в Иране политическая система повлекла за собой массовые репрессии против инакомыслящего населения страны, создала многочисленные сложности для проживающих в стране иноконфессиональных меньшинств, сложно отрицать вклад хомейнистов в кардинальное изменение условий жизни в стране и, в особенности, в изменение положения Ирана в международной политике. Из типичной восточной деспотии, в которой вся полнота власти находилась в руках шахской фамилии, процветали коррупция и клановость, а внешняя и внутренняя политика была полностью подчинена интересам США и Великобритании, Иран превратился в действительно независимое государство, пусть и со своей спецификой.
Красная Армия Японии
Илья Полонский
Если сравнивать Японию с Европой с точки зрения терроризма, то Страну восходящего солнца можно назвать
